Мы приглашаем Вас на необычный игровой форум. Вы можете прийти компанией или в одиночку, нарисовать квест для любого места и времени или отыграть небольшую пьеску, пока есть желание и есть драйв. Здесь приветствуется озвучивание Ваших желаний. Напишите свою сокровенную мечту и найдите единомышленников, которые захотят с Вами поиграть. Именно то, что Вы нафантазировали, прямо сейчас. Лохматые века, Возрождение или Новое время, реальная жизнь или антиутопия. Вы выбираете. Вы играете. Вы приходите, чтобы написать Вашу историю.
Особенности межпланетных перелетов в условиях жесткой конкуренции.
Мэл Рейнольдс пишет:
цитата:
«Вот дьявол!» – встревоженный голос Джейна вырвал его из полусна, в котором, кажется, по-прежнему свистели пути и взрывались снаряды. Капитан Рейнольдс вздрогнул и открыл глаза. Серыми пятнами, словно нехотя, проcтупил потолок каюты, очертания предметов скрадывал полумрак. Снова замигала и захлебнулась красным лампочка экстренной связи. На ходу запрыгивая в сапоги, Мэл сквозь зубы поупражнялся в мандаринском, незлым тихим словом помянув Джейна и всю его немногочисленную родню. Лапочка продолжала мигать. Однако ровный гул двигателей настраивал на оптимистический лад. По крайней мере, Серенити в порядке, а это уже много. - Что стряслось?- капитан появился на кокпите через минуту после Уоша и Зои. Разумеется, вуалехвостым было не до сна. - Сигнал бедствия. Просит о помощи какая-то леди, - ровным голосом поведал Уош, щелкая кнопками на навигационной панели, - момент… по данным сканера, кораблик на ходу, двигатели работают, ядерный кожух в норме, но птичка утверждает, что экипаж уничтожен. Правда, проблемы с генератором защиты, а вот внешнее это повреждение или нет, точно сказать не могу… С некоторых пор леди, просящие помощи, были для капитана чем-то наподобие голодных кошек в мешке. - Для Пожирателей слишком близко к Центру, для мародеров… - Мэл неуверенно почесал переносицу, таращась в экран. - Корабль оснащен орудийными системами? - Нет, Мэл, обычный легкий транспортник. По крайней мере, на первый взгляд. Я подойду поближе. Они подошли поближе. Сквозь помехи на экране протаяло строгое женское лицо с испуганными глазами и бледными губами-ниточками. - Чем мы можем вам помочь, мэм?
Джейн Кобб пишет:
цитата:
После вопроса Мэла на женском лице с экрана появилось выражение непередаваемого облегчения. - Zhōngyāng xīngqiú de róngyào*, меня кто-то услышал, - выдохнула она, на миг прикрывая глаза. Почему-то в этот момент Джейну показалось, что сейчас она потеряет сознание. Но нет, через секунду незнакомка заговорила снова. – Я помощник капитана торгового судна «Утренняя звезда». Наш корабль шел с грузом на Персефону. Несколько часов назад нас атаковало незнакомое судно без названия и опознавательных знаков. Они пробили нашу защиту, взяли нас на буксир, проникли внутрь, убили всех, кто был на борту… И снова глаза женщины закрылись, как будто она собиралась вот-вот грохнуться в обморок. Но спустя несколько секунд помощник опять овладела собой. - Их интересовал наш груз… Меня ранили, но видимо, сочли мертвой. Только по этому мне удалось остаться в живых… На корабле повреждена система жизнеобеспечения, была утечка кислорода. Я не знаю, насколько его еще хватит, но дело не в этом… Во время стрельбы они испортили наш передатчик дальнего радиуса действия, мы даже не успели послать сигнал бедствия… Если бы вы связались с ближайшим военным крейсером или с планетой… Глаза женщины снова закрылись. И на этот раз открыть их она уже не смогла. Бледное лицо исчезла с экрана, давая понять, что говорившая таки отключилась. Но не это заставило Джейна произнести: - Мэл, нам нужно проверить этот корабль. Давай высадим десант, - судьба незнакомки его не волновала. Пусть хоть ласты склеит, ему-то что. – Ты только подумай, сколько всего там можно будет взять. Запчастями разживемся. О личных вещах экипажа, среди которых могло быть что-то ценное, Кобб предусмотрительно умолчал. Зачем делиться тем, что можно оставить себе.
Отправлено: 06.12.12 14:41. Заголовок: Сказка и одновременн..
Сказка и одновременно объяснение в любви фильму "Леди Ястреб", который для игроков является и путеводной звездой, и вдохновением, и точкой отсчета. О том, что может получиться, если прекрасный рыцарь отвергает любовь жены герцога, особенно если он счастливо влюблен в его дочь, а герцогиня зла, прозорлива и умеет колдовать.
Они удалялись, и их силуэты растворялись в тумане, а Эльда все стояла и ждала, ждала с нетерпением. Смотрела на их переплетенные пальцы, на то, как нежно Раймонд обнимает Аньель, вспоминала, каким счастьем светились их лица. И как утром он отверг ее, Эльду. Сухие, горячие глаза герцогини стали влажными, заблестели первыми слезами, долго дрожавшими, пока наконец не пролились двумя влажными дорожками прямо в подставленную ладонь Эльды, смешавшись в ней с собранной росой. Она подняла глаза к луне и заговорила. И со словами ее вода в протянутых ладонях как будто закипала, обращаясь маленьким светящимся облаком, которое росло и, оторвавшись, поплыло к влюбленным, чтобы осыпать их дождем искрящихся капелек.
Свет луны, роса земли И тумана покрывало – То, что Вас соединяло, Вас навеки разделит. Пусть слеза моя и стон, В чаше неба растворятся, И, покуда ночи длятся, Станет волком рыскать Он. Утро напоит сполна Землю свежею росою – Днями станет без покоя Ястребом летать Она.
Мне свидетели – Луна, Росы-слезы, стон-туман: Не обняться Вам ни ночи, Не видаться Вам ни дня. Ночь Ей с волком проводить, Птицу днем Ему ловить – До тех пор, пока заклятью На росе вечерней быть.
Раймонд Крэгерн пишет:
цитата:
Конь тревожно повел ушами, фыркнул и остановился, будто туманная пелена, подобно паутине спутала его ноги. И у самого Раймонда было подобное ощущение. Будто неведомые нити протягивались к нему из серой мглы, лишая подвижности, притягивая к земле. И не в силах противиться им рыцарь рухнул на четвереньки. Новая капля росы скользнула по щеке, оставляя на ней мокрый след, который в один миг превратился в полосу черной шерсти. Мир вокруг преображался… Сквозь туман пробились звуки и запахи, доселе неизведанные. Чувствовался запах костра… слышалось блеяние овец. Это чабаны, пасущие отары на холмах за замком, готовились ко сну. Пальцы на руках свела судорога, и с трудом опустив взгляд, Раймонд увидел, как преображается его ладонь, сменяясь звериной лапой… как укорачиваются суставы, как удлиняются ногти… И из груди вырвался крик ужаса… Туман становился все более плотным, словно могильный саван…
Аньель пишет:
цитата:
- Раймонд! – воскликнула девушка, пытаясь спрыгнуть с коня, чтобы помочь рыцарю, который уже лежал на земле, терзаемый неведомыми чудовищами. – Раймонд! – в голосе поначалу услышать можно было тревогу за самого близкого человека на всей земле, затем – страх и еще один крик ужаса слился воедино с криком.. воем Раймонда, который уже не был собой, который вдруг в один миг стал зверем. Одежда лежала на земле, небрежно брошенная. А рядом, широко расставив лапы, растрепанный и взъерошенный, стоял огромный волк. Конь испуганно дернулся, встал на дыбы и Аньель, у которой и без того не было сил держаться, соскользнула на землю, падая навзничь. Однако, она не почувствовала боли, не ощутила с какой неприветливостью встретила ее земля, не понимала, что испуганный конь, рвущийся в сторону, может затоптать ее. Лишь один человек, обращенный по чьей-то злой прихоти в волка, волновал ее. Внутри возникла пустота, медленно заполняемая неверием. Девушка надеялась, что это глаза обманывают ее. Что слух подводит. Что мир вокруг сошел с ума. Она, чуть приподнявшись, протянула руку, пытаясь дотронуться до волка. А конь, вдруг обретя возможность двигаться, шарахнулся в сторону. Аньель было все равно, даже если бы зверь растерзал ее сейчас. Пусть! Пусть он убьет ее, лишь бы этот нежданный кошмар, столь резко контрастирующий с недавним счастьем и от того кажущийся еще более невыносимым, закончится как можно скорее. - Раймонд.. Раймонд! – вот только разве ее крики и мольбы могут все повернуть вспять?
Канун Нового, 2000 года. Затерянный в снегах сибирский поселок, маленький аэродром, задержка рейса. Сакраментальное «Красноярск не принимает» оборачивается неожиданным соседством в провинциальной гостинице, случайными встречами и преднамеренной слежкой. Командировочный офицер, неформал-толкиенист, провинциальная королева красоты, авантюристы - охотники за раритетами... Каждый желающий может присоединиться, найти попутчика и написать свою историю. Требования к приходящим игрокам стандартные - грамотное письмо, соблюдение реалий, стилистическая адекватность.
Тимофей Максимов и Цейс берут штурмом первую крепость.
Инесса пишет:
цитата:
На снежно-белом просторе серым бугром возвышалось здание, с одного торца которого слабыми лампочками мерцало название гостиницы. Вообще-то гостиница называлась «Дружба», но буквы «р» и «ж» давно уже не горели, так что теперь похожий со стороны на ангар дом твердо обещал неверной цепью тусклых огоньков «ДУБА».
Если войти в этот момент внутрь, то взору несчастного, спасающегося от метели, предстала бы странная картина. Маленький холл, из которого куда-то в бесконечность вел длинный полутемный коридор, по бокам которого угадывались двери. Большую часть холла занимал заваленный счетными книгами стол. Лампочка в холле была одна, и сияла она над столом, все остальное оставляя в тени. За столом стоял стул, на котором сейчас никто не сидел. Зато на стуле стояли. Точнее - дама весьма весомых достоинств. Дама была в шелковом шуршащем платье, шерстяных носках и обута в одну босоножку на короткой шпильке, такой тонкой, что было страшно смотреть. Такие были созданы явно для женщин менее заметных. Вторую босоножку дама сжимала в руке, целясь в стремительно удаляющуюся от нее на стене точку. С боковой стены за дамой наблюдала вырезанная из журнала «красотка» Джулия Робертс.
- Ах ты, паразит… - взвизгнула она (дама, а не Джулия, конечно), припечатывая спешащее прочь существо словами и подметкой. Существо звучно шлепнулось на пол и замерло. Входная дверь хлопнула, закрываясь. Дама ойкнула и повернулась, стремясь поскорее разглядеть вошедшего и оттого не заметив, что существо было не убито, а всего лишь ненадолго оглушено, и уже чесало прочь во все лапки и усы.
Теперь, когда дама повернулась к двери, можно было заметить, что у дамы, которую звали Инесса, тщательно начесанные, осветленные волосы и шелковое бордовое платье с широким вырезом. Открытые вырезом массивные шея и декольте были увешаны десятью нитками искусственного жемчуга. Две грозди таких же жемчужин опасно покачивались в ушах. Глаза дамы были подведены в стиле шестидесятых. Губы, в полном соответствии со стилем Мерилин Монро, были ярко красными. Стоило признать, что Инесса стоила трех Мерилин Монро, по крайней мере, в весовом эквиваленте точно.
- Ой, - отреагировала на вошедшего новоиспеченная Золушка и спрыгнула со стула, издав при этом примерно тот же звук, что и Камаз, скидывающий привезенный песок, и громогласно, жизнерадостно поинтересовалось, - ну что, мальчики, вам тоже улететь не получилось? Разумеется, она не очень разглядела в темноте вошедших и совсем не заметила собаку, а к обращению «мальчики» прибегла по той же неведомой логике, по которой четвертью часа раньше назвала сухонькую старушку «девочками».
Тимофей пишет:
цитата:
Прежде, чем войти в обшарпанные двери, Тим постоял у крыльца, глядя, как снежинки начинают вихриться в воздухе. Цейс встал рядом, плотно прижимаясь плечом к бедру хозяина, потом мотнул головой, стряхивая с морды тающий снег. Максимов чуял проблему.
Таксист не стал возражать против собаки - Тим аккуратно расправил на заднем сиденье собственную куртку, спасая обивку от мокрых лап. Так и доехали. Внешний вид гостиницы не обнадеживал. Администратор с синдромом вахтера, тяжелые свинцовые груши на ключах, мокрые полотенца, кровать-сетка (не худший, кстати, вариант…) Наверняка. Но ведь мир не без добрых людей? Тим толкнул дверь и оказался в полутемном холле. Глаза не сразу привыкли к полумраку, так что прелести администратора Максимов сперва оценил по звуку прыжка. - Здравствуйте, - вежливо начал он хриплым с мороза голосом. – Не получилось… В голосе гостя прозвучали отчетливые виноватые нотки. Если он правильно оценил обстановку, спустя несколько минут его обвинят уже в том, что он вообще появился на свет. Собаку тоже.
Тянуть кота за хвост Максимов не стал – шагнул к стойке. Следом за ним, вильнув кончиком хвоста, потянулся пес, держась плотно у левой ноги и не отставая ни на шаг. - Мне бы номер. На двоих.
- Миха! Мишаня!.. – маленькие черные глазки из-под шапки спутанных волос смотрели настороженно, - к тебе хмырь какой-то. На «хмыря» он не отреагировал, брезгливо отодвинул плечом волосатого уродца и шагнул через порог. Но что-то было в глазах такое, от чего волосатик судорожно дернул кадыком и суетливо заерзал, захлопотал в углу, отставляя в сторону пустые бутылки. Спертый, словно лежалый воздух и дым коромыслом. На спинке кресла красовались необъятных размеров дамские рейтузы. Корзун поморщился. Мишаня вынырнул сбоку, из кухни, почесывая плоскую прыщавую грудь и торжественно раскачиваясь, как матрос, сошедший на берег после полуторагодовалого плавания - так враскачку к двери и приполз, пытаясь изобразить на сморщенном личике узнавание. Судя по всему, ребята дошли до нужной кондиции. Деньгами разжились? Затылок царапнуло неприятное предчувствие.
Через четверть часа Мишаня, прижатый к стене, как жук-плавунец дрыгал лапками и отчаянно скулил: - Да я почем знаю, что за баба?! П-пусти, ч-черт. Задушишь… Обычная баба, молодая. Сто баксов за четыре бумажки дала, какой дурак откажется! - Когда была? Сегодня? – ровным голосом уточнил Денис, ослабляя хватку. Мишаня сполз на пол, по-рыбьи хватая ртом воздух. - Утром еще! И сразу уехала. Бабки отдала, картинки забрала и на такси уехала. Я в окно видел. - Одна была? - Одна, - освобожденный алкаш потирал покрасневшее горло. - Ладно… Как выглядела покупательница? Продавец заюлил, пересыпая слова вкраплениями матерка, характеризующего визитершу... скорее позитивно. «Волосы темные, короткие», «куртка черная» «такая, фигуристая», - «толстая, что ли?» - «не, не толстая… фигуристая». - Лицо какое? - Лицо… лицо как лицо, нормальное… не разглядел. Глаза злые, - выдохнул Мишаня. – Мужик, отстань, а? Мои картинки, кому хочу, тому продаю. В его возражении был резон. - Картинки все ей продал? - Все. Вот и Ленька сбегал домой, одну приволок. Я ребятам раздал… ну, для вдохновения. Волосатик важно кивнул. Для вдохновения, мать вашу. - Не все… - из-за диванной подушки показалась выбеленная перекисью водорода патлатая голова. Помятая физиономия сияла осыпающейся боевой раскраской индейцев племени майя. – У меня одна осталась. Миха сказал, баба на ней на меня похожа. Вот оставила патрет на память, – малиновые червяки подвижного рта распялись, обнаруживая нехватку второго верхнего резца.
«Патрет» он выкупил у кокетливой синеглазки за пятьдесят убитых енотов. На плотной бумаге, с бледно-сиреневым оттиском в нижнем правом углу на обороте – «Kunstverein Bremen», проступал контур строгого девичьего лица в обрамлении тончайшей паутинки волос, плавная линия шеи, абрис нежной груди и теплой сепией сбрызнутые бедра… Бледно-кофейный лист вибрировал под пальцами, когда он укладывал его в папку между двумя своими карандашными набросками на кусках ватмана. Мишаня довольно осклабился. - Ну, бывай, приятель, - и снова потер красное пятно на кадыке. Корзун вышел, вытирая ладонь о носовой платок. Платок выбросил в урну у подъезда. Перед глазами плавали тонкие угольные штрихи, спящая красота, заключенная в лаконизм дюреровской графики.
Герцогиня вернулась в замок еще затемно. Ее платье было тяжелым от ночной сырости, подол - мокрым от росы, она устала, но вместе с тем глаза ее блестели лихорадочным блеском. На душе ее было радостно и легко, как будто удалось ей сбросить с груди своей камень, мешавший ее сердцу биться, а ей - дышать. Жаль ей было лишь одного: что пришлось ей довольствоваться одним воем зверя да криком Аньель, пусть и было в нем неподдельное, большой силы отчаянье. Если бы можно было не только услышать, но заглянуть в глаза Раймонда, когда терял он человеческий облик, увидеть непонимание и страх перед неизведанным, рассмеяться в лицо... Увы, колдовство не всесильно...
Радостное волнение было столь велико, что и думать было нечего, чтобы заснуть. Герцогиня и не хотела спать. Она ждала своего мужа, герцога, который должен был нанести влюбленным еще один удар. И бледная кожа, и черные круги под глазами, о которых, охая, решилась ей сказать служанка, вызвали у Эльды только смех. Это было как раз то, что нужно, перед свиданием с супругом. Она сменила только платье на небесно-голубое, чтобы свидетельствовало оно о чистоте ее мыслей и желаний, подготовилась к встрече - на щеке, шее и запястьях ее теперь были царапины - и села у окна. Наконец, когда солнечные лучи показались из-за горизонта, заскользили по траве, заставляя сверкать и переливаться капельки утреней росы, послышались звуки возвращения. Эльда поднялась со своего места, без излишней торопливости, но и без промедления, заспешила навстречу мужу, и, когда поднимался он к ней по лестнице, то увидеть был должен свою жену, протягивающую к нему руки, на лице которой застыло выражение тоски и отчаянья.
Persona пишет:
цитата:
Лицо Герцога, в другое время обычно вялое и невыразительное, при встрече с супругой всегда озарялось спокойной радостью.
Шесть лет назад, когда его первая жена умерла, так и не успев родить ему сына, Герцог с тяжелым сердцем и большой досадой принялся за поиски новой. Нельзя сказать, чтобы он совсем не любил матери Аньель, но страдал он куда больше не от ее потери, а от необходимости снова и в уже немолодом возрасте проходить через утомительные свадебные хлопоты. Он всегда был человеком обстоятельным и не любил ни перемен, ни суеты.
Поэтому Эльда сперва пленила его вовсе не красотой своей, но рассудительностью. Выбрав ее в жены, Герцог считал, что сделал всего лишь удачное приобретение, как бывало, если он покупал хорошего коня или брал на службу ловкого сокольничьего. Но шло время, и за приготовлениями к свадьбе он сам не заметил, как позволил ей полностью завладеть его сердцем. А когда спустя менее чем год жена подарила ему наследника, счастью Герцога и вовсе не было предела. С тех пор любое желание супруги было для него законом.
Вот и теперь он сначала, улыбаясь, принял ладони Эльды в свои и только спустя мгновение разглядел горе в ее глазах. Недоумевая, он оглядел жену, отмечая свежие царапины на ее шее и руках. Взгляд его тотчас погас и помрачнел.
Поспешно оглянувшись на следующих за ним слуг, Герцог сделал в их сторону небрежный жест, означающий, что те могут удалиться. Не отпуская рук Эльды, он увлек ее в любимую им уединенную залу, чтобы выведать все о ее горе.
- Душа моя, - как мог нежно заговорил он, - Откройся мне, отчего печальны глаза твои? Не приключилось ли дурного с нашим сыном в мое отсутствие? Следы какого несчастья я вижу на белой твоей коже? Скажи только слово, и виновного я своими же руками лишу жизни!
Скорый поезд до Праги уже довольно давно отъехал от Центрального вокзала Берлина и теперь мягко покачивался на рельсах, периодически отплевываясь от навязчивой дорожной пыли клубами белого пара, вырывающимися из-под колес, и набирая скорость, когда дверцы одного из купе первого класса тихо раздвинулись, впуская из прохода вагона в свой никелировано-бархатный уют молодого, лет двадцати с небольшим человека в строгом английском костюме, меж тем, сидящем на своем обладателе с той самой непринужденной элегантностью, что выдает либо давнюю привычку к ношению подобной одежды, либо врожденную породу. Впрочем, учитывая возраст вошедшего, говорить приходилось, скорее, именно о последнем.
Учтивым кивком приветствовав свою единственную на сей момент попутчицу, молодой человек опустился на противоположное сиденье и, устроившись у окна, а после перебросившись с нею несколькими приличествующими случаю фразами на немецком, некоторое время просто рассматривал сменяющиеся за стеклом виды небольших, похожих на пряничные своей нарядной ухоженностью германских деревушек и придорожных посадок с уже довольно отчетливыми вкраплениями желтого цвета, особенно приметными на фоне пронзительной синевы позднего сентябрьского неба. После, укачанный мерным постукиванием колес, ненадолго задремал, а когда проснулся от легкого толчка на каком-то из поворотов, извлек из внутреннего кармана пиджака карандаш и небольшой сборник «сrosswords», новомодного интеллектуального развлечения, страсть к угадыванию которых за последнее десятилетие охватила, считай, весь мир.
Дама напротив, как вскоре выяснилось, тоже явно была не из числа особ, склонных демонстрировать повышенную общительность. И все то время, пока Олег Закревский, а именно так звали молодого любителя английских головоломок, занимался своими делами, она тоже молчала. Либо точно так же, как он сам, глядя в окно, либо склоняясь к книге. Пару раз они, правда, ненароком сталкивались взглядами, и тогда на долю Закревского выпадала одна из тех мягких, чуть застенчивых улыбок, которые, как он уже успел заметить, были свойственны его молчаливой попутчице, и которую он немедленно же ей и возвращал. Была она, к слову сказать, дамой не слишком юной, однако, как это часто принято выражаться – «со следами былой красоты». Впрочем, о том, что ее красота была – да уже сплыла, конечно, говорить все же было еще слишком рано. Но уже достаточно вовремя, чтобы полностью исключить вероятность необременительного дорожного флирта – извечного развлечения молодежи. Потому, верно, и протекала столь спокойно и можно сказать размеренно почти вся их поездка. Тем не менее, на исходе третьего часа пути Олегу все же случилось первому нарушить их несколько затянувшееся, хотя и такое уютное молчание.
- Простите, мадам, - на сей раз он заговорил с нею по-французски, знал этот язык гораздо лучше и еще был почему-то совершенно уверен, что она сможет его понять и ответить. – Неловко отвлекать Вас этим, однако, может быть, подскажете верный ответ? Ломаю голову битый час и никак не могу вспомнить… да по правде, и не знаю, - усмехнулся он и быстро пожал плечами, отчего сразу стал смотреться совсем мальчишкой, зачем-то нацепившим отцовский пиджак. – «Энергичный танец, распространённый в XV и начале XVI века в Бургундии» – вот и скажите на милость, что это может быть такое? Есть две буквы «о» - вторая и предпоследняя. На Вас вся надежда!
Светлана Ланская пишет:
цитата:
Светлана Юрьевна возвращалась домой – точнее сказать – в Прагу, ведь несмотря на то, что они с мужем уже несколько лет как обосновались в этом городе в уютной квартирке недалеко от Вацлавской площади, своим домом они по-прежнему считали Петербург, покинутый и теперь уже потерянный для них навсегда. Неделю назад Жану пришлось ехать по делам в Берлин и его жена вызвалась сопровождать его. Во-первых, чтобы не скучать одной без него. А во-вторых, это был повод навестить старую тетушку, которая давно звала к себе Лану. Правда, уже к концу нынешней недели, женщина начала жалеть, что решилась ехать с мужем. Он был целыми днями занят, старушка-тетка невыносимо жаловалась на все на свете – от погоды до несносного урчания соседского кота, которого зачем-то постоянно заманивала к себе в квартиру и поила молоком, а Берлин Светлане Юрьевне вовсе и не нравился, и она решилась ехать назад. Тем более что в среду было назначено собрание благотворительного общества, в котором она состояла и которое не могла пропустить.
Жан проводил ее до вокзала, но до отправления поезда не остался, простившись с женой до будущей пятницы и пожелав ей доброго пути. Проводник помог Светлане Юрьевне разместиться, разложил ее вещи и пообещал лично напомнить мадам об обеде. В течении первых двадцати минут в вагоне первого класса у Светланы Юрьевны попутчиков не было и она уже начала надеяться, что до самой Праги ее одинокое путешествие никем не будет нарушено. Но вскоре дверь вагона открылась и молодой человек, извиняясь, но не сожалея, прошел внутрь купе, расположившись напротив нее.
Впрочем, надо отметить, к радости Светланы Юрьевны, он не был из числа той назойливой публики, которая встречается в поездах, и так и норовит рассказать всю историю своей жизни и жизни собственной фамилии, начиная со времен Великого Потопа. Присутствие его также не казалось и навязчивым, когда вынужденное молчание просто звенит от желания быть нарушенным, и вскоре мадам Ланская уже и перестала ощущать, будто рядом с ней есть посторонний. И лишь время от времени, поднимая глаза от страниц книги и случайно встречаясь взглядом со своим попутчиком, Светлана Юрьевна робко улыбалась, словно бы извиняясь за то, что уже и позабыла о нем. В какой-то момент она заметила, что молодой человек спит. Но пользоваться этой ситуацией, чтобы изучить его облик и попробовать угадать, кто он и что здесь делает, она не стала. Ей это было не интересно. Когда она вновь взглянула на него спустя еще какое-то время, юноша бодрствовал и разгадывал кроссворд.
И все же, тишина между ними была нарушена - вначале робким покашливанием, словно бы он не был уверен, не дрогнет ли голос, когда он заговорит. Светлана Юрьевна неторопливо закрыла книгу, заложив между страниц серебряную закладку – подарок мужа к Рождеству, и чуть прищурившись, несколько иронично взглянула на молодого человека.
- Полагаете, что этот танец мне может быть знаком? – отозвалась женщина и тут же, заметив, что молодой человек явно смутился оттого, что невольно дал повод думать ей будто бы смеет тем самым намекать на ее возраст, махнула рукой и улыбнулась, - Да будет вам! Возможно, это «tourdion». Хотя, я вовсе и не знаток бургундских танцев Средних веков.
Встреча, которая решит многое. Шекспировские вопросы без ответа.
Сесил Блаунт пишет:
цитата:
Он ждал встречи с Франциско, там, внизу, был другой. - Не знаю, - сумрачно откликнулся Блаунт, - кто такой Франциско? Тьма свернулась в тугой клубок и притаилась, пряча клыки. Чего он ждал от этой встречи? Как представлял ее себе? Он вспоминал Мигела, искромсанного и изуродованного; на теле его нашли несколько десятков порезов, обескровленное тело сочилось гнилью. Тогда Блаунту казалось, то он сделает то же с убийцей, получая жадное и болезненное удовольствие не от созерцания мучений, но от акта мщения, око за око, жизнь за жизнь, адские котлы с кипящей смолой (тьма поглотила сожженную деревню) плевали яд, наполняя внутренности черным, подвергая испытанию веру и взращивая кипящее возмущение. «Судия всей земли поступит ли неправосудно?» Он усомнился в правосудии Господа, упиваясь мечтами о правосудии человеческом. Рука тянулась в темноту, словно в пасть гигантского зверя, ждущего свою жертву. Он неловко елозил животом по камню, куртка задралась вверх, сорочка промокла, пропитавшись могильным каменным холодом, в нос ударил запах склепа и падали. Кровь прилила к лицу, грудную клетку сдавило стальными обручами, водопад грохотал в ушах и в голове. Расщелина дышала смрадом, звучала гортанными индейскими мелодиями, распадалась на голоса. Тьма грозила поглотить его и того, кто ждал, притаившись внизу, прижавшись щекой к склизкой стенке каменного мешка, тьма тянулась к нему жадными щупальцами. Тьма проникала в кровь, отравляя его сознание. Убить. Расспросить о Франциско и убить. Чтобы не успел предупредить. Убить, сбросить вниз, в пересыпанный тысячами бриллиантовых искр туман. Легкая смерть. Если ты невиновен, ты заслужил легкую смерть. - Насколько могу, сеньор, - прохрипел Блаунт, - постарайтесь подтянуться. Сапоги уперлись в голыш, ветка куста угрожающе затрещала, отряхивая иглы и листья. По лбу стекал пот, заливая глаза соленым. Шатлен зацепился за каменный выступ и стек по камню вниз, свернувшись у подножья грязно-серой змейкой. Тускло сиял аметист. Над склоном кружили стервятники.
Жуан Алмейда пишет:
цитата:
Под жирной оболочкой, лоснящейся на солнце и подточенной насекомыми, скрывалось сердце Лазаря: плавало в сладком сне и ждало голоса, что разбудил бы и указал новый путь. Нежный сестринский голос захлебывался в горячем потоке заливаемого в горло мира. Змеевидной лозой тянулся во тьму искусительный голос отказа, с мнимой бесхитростностью требующий ответа на самый сложный вопрос – «кто?», будто можно в объяснительных словах передать образ и подобие, а не жалкий желтоватый слепок цвета зубов. Но как добрый, исполненный мягкого повеления, сочувственный голос Франко толкал в тюрьму грешного бытия (и прутья ее, обагренные кровью, были сплетены из крепкой лжи, поддельных документов и азартных игр – чтобы ни один пленник не смог сбежать), так и голос (одни голоса, ибо в расщелине темно и сыро, и весь мой свет ушел из меня) злого незнакомца, несомненно, злого, потому как он был порождением сельвы (знал ли он об этом?), приказывал: «выйди», и расскажи о Франциско, и тем самым доказывал, что Франциско действительно существует (все, что говорится, существует; так, из слова, рожденного голосом, возник мир; я постиг эту тайну, поэтому я храню молчание). Франциско нужно убить. Потеряв веру, начни охоту за верою чужой. Выльются слезы: «Смотри, как он любил его». При должной изворотливости зло обратится против зла.
При должной изворотливости можно дотянуться до руки – не дающей, но протянутой. Хоть какой уступочек, чтобы опереться и оттолкнуться, хоть что, хоть кто! Алмейда тянулся вверх. Есть такие упорные травы, что пробивают самую неприветливую, жесткую землю. Они редко красивы и, как правило, бесплодны, ибо не предназначены для цветения и украшения собою. Но, брезгливо выдергиваемые, они оставляют след. Жуан быстрым движением ощупал противоположную стену, взопревшую мокрицами. Расщелина тихо, по-девичьи ахнула. Ее чуть угловатые груди камней были слишком малы, чтобы можно было с уверенностью припереть их сапогом, но все же, выбрав выступ, Алмейда попробовал подпрыгнуть. Что-то хрустнуло, мелкая галька беззвучно исчезла в брюхе ущелья. Нога сорвалась. На мгновение его скрутило острой болью, но, не дав самому себе опомниться, Жуан предпринял еще одну попытку – и, покачиваясь, вцепился в ладонь незнакомца.
Чуть выше, на камне лежал другой, маленький камешек, похожий на детское сердце.
Яга остервенело рылась в сундуке. На пол поочередно вылетели: пара валенок, карта неведомого острова с крестиком посреди и с ненашенской надписью "Treasure Island", старая меховая безрукавка, гусли с одной струной, затрепанная рукописная книга, золотой гребень, зеркальце в серебряной рамке, резиновая галоша, шапка-ушанка без завязок на ушах... Наконец Яга извлекла искомый предмет - бронзовую подзорную трубу. Кинула через плечо коту: "Прибери, Васька!" - и выскочила в сени. Из окна можно было увидеть, как стоит Яга на крылечке шагающей вперед избы, словно пиратский капитан на шканцах, обшаривая взором окрестности сквозь трубу. Сверху черным комом перьев ей на плечо рухнул ворон, начал что-то крикливо рассказывать. На середине его рассказа Яга сложила трубу и воротилась в сени. В избу донесся конец рассказа ворона, но Кондратий был так взволнован, что разборчивыми были лишь слова "Глафир-ра" и "пр-ринцесса". Впрочем, Яга своего осведомителя поняла прекрасно. - Ну, Вальдегардис-внученька, - сказала она мрачно, войдя в горницу, - пришла беда, откуда не ждали. Там, на болоте, две девицы замерзают. Одна не-разбери-поймешь, кто такова. Замерзла бы - ну и ладно, болотняник с нею. А вот вторая - Глафира-королевишна, Морского Царя дочь любимая. Я, положим, Морского Царя не боюсь, ему в мои леса дорога заказана, да вот такая закавыка: задумала я парочку злодейств, в них мне его помощь понадобится. Так что возьмем мы девиц в избу. Но запомни, внученька: Глафиру надобно встретить да приветить, а вот трогать ее ты не моги! Уж постарайся, чтоб она до тебя и мизинчиком не коснулась. Проклятье на ей со младенчества, Морской Ведьмой наложенное. Кого она тронет, тот - страшно сказать! - добрым делается. Мне, положим, на то плевать, еще Кощею да Горынычу: мы-то своей злодейской силушкой посильнее Морской Ведьмы будем. Подумаешь, ведьма... камбала хвостатая, каракатица глубинная... мы таких и видали, и едали... А вот ты, внучка, ежели дашь ей до себя дотронуться - по гроб жизни будешь в распоследних феях горе мыкать!
На второй день пути, обуреваемая сомнениями и мелкими дождями, партия путешественников оказалась в местности столь же влажной, сколь и живописной. Все оттенки зелени и еще десяток тех, которым не было названия даже у художников старого света, пенились у подножия иззубренных черно-красных скал, выраставших то здесь, то там безо всякого порядку и даже на вид казавшихся острыми. Койош теперь вел, невозмутимый и молчаливый настолько, что знавшая старика Изабелл могла прямо физически ощущать его угрюмое беспокойство. Вот уже пятый час прошел с тех пор, как они вступили на территорию племени гойтака, идя по следу. Их знак в листве был более, чем различим для тех, кто знал, куда смотреть. Койош и Гато-ду-Мато - знали. А еще они знали, что выжить, попав в руки к местным обитателям, не мог, пожалуй, никто. Койош ранее бывал здесь лишь однажды, преследуя дичь, и спасся тогда благодаря случаю. Случаю и почве, провалившейся прямо под ногами и открывшей путь в пещеру, каковыми окрестные горы изобиловали, как иной маниок - червоточинами. По мнению старика здесь было не просто опасно. Смертельно опасно. И тем не менее, след большего отряда белых упорно вел к селению гойтака. Дожди, зелень и многочисленные следы индейцев скрыли от Койоша, Родриго и Изабелл, что точно произошло между гойтака и теми двумя, которых следовало нагнать, но старик почти не сомневался в исходе и все упрашивал хозяйку повернуть. Останавливали их только две вещи. Первая - это гора Святого Инасио, которую все четверо уже увидели, выбравшись несколькими часами ранее на один из холмов. Это была синевато-сизая громада с толстой подошвой и остроконечным верхом, и впрямь напоминающая задастого монаха в хламиде, перепоясанного вервием-карнизом. Второй причиной оказались вопросы. Зачем большая группа белых с раненым идет точно по следам тех двоих, что убили Мартиньо? Что такого ищут они, а с ними вместе и сеньор Ди Карвальо, что не останавливаются даже вблизи такой опасности? Можно ли быть полностью уверенными, что гойтака схватили убийц Мартиньо и если да, то живы ли они еще? Почему, наконец, такая тишь вокруг и нет даже намека на то, что сегодня или вчера племя выставляло дозорных? Койош нырял в зелень, раздвигая ветки и ступая по прелым палым листьям, вел отряд в стороне от открытых мест, то и дело выходя далеко вперед и в сторону, - возвращаясь к следу и ища подтверждение присутствия людей. Все вопросы тонули в зеленом сумраке, растворялись влагой до состояния невнятного беспокойства, угрюмой окалиной оседали на душе. Они почти не говорили. Даже Хоакин молча держался подле сеньора Родриго, не лаялся, когда приходилось расчищать путь лошадям, не жаловался больше и не требовал у Родриго денег, отвечал на вопросы, если их задавали, но сам со своим мнением не лез. Только один раз тихо выразил мнение, что от мест, куда ведет след, разит такой дурной славой, что будь жив Мартиньо, он никогда бы не дозволил туда идти никому. Возле русла небольшой реки (в самом глубоком месте - по колено), Койош встал, как вкопанный и обернулся к Изабел и посмотрев на "Хуана" прямо, словно желая просверлить его своим антрацитовым взглядом: - Нам надо разделиться. Вон там, за холмом словно палец, я когда-то набрел на пещеру, ведущую напрямик через гору-границу земли гойтака в нужное нам направление, к Инасио. Пещера достаточно велика, а река в ней - достаточно мелкая, чтобы пройти с лошадьми. Если вы проведете молодого сеньора в безопасность, я смогу подобраться поближе к селению и узнать, что стало с теми белыми. Сами смесок и юный господин не пройдут. Духи в тех пещерах сильны и признают далеко не всех. Мы можем встретиться на другой стороне у выхода. Но вам надо успеть до дождя. Вместо слов "белые" и "господин" Койош использовал несколько другие, богатые смыслом идиомы, которые, впрочем, красочно иллюстрировали отношение знающих людей к чужакам и городским невеждам. Ожидая ответа, он перевел взгляд на Родриго и Хоакина.
Отправлено: 11.01.13 17:34. Заголовок: Пора было спешить: г..
цитата:
Пора было спешить: где-то вдалеке, на востоке, сквозь могильную тьму и вересковые заросли начинали пробиваться первые лучи двух солнц. Пагсли покосился на зависший над мистером Смитом серп луны и с опаской отодвинулся от сестры, ковыряя ногтем рассаду ее любимых бледных поганок. - Уэнзди, я слышал, что дядюшка Фестер в своей лаборатории выводит бубонную чуму. Может, отправим кузена туда? Уэнзди, а что значит «чума унесла жизни тысяч человек»? А где она их хранит? Уэнзди, а почему Томми говорит, что дыба – это прошлый век, и что сейчас все используют электрошокеры, хотя мама утверждает, что это классика и полезно для спины? Мальчик украдкой размазал ладошкой все грибы и тайком потер ее о брюки. В дьявольских силках мелодично хрустели кости.
- Мортиша! Cara mia, что ты делаешь со мной! Я совсем сошел с ума от ревности! Обманывай, обманывай меня еще сильнее! – Гомез взвыл от страсти, подобно голодному койоту. – Ты, я и пыточная! Навсегда, пока смерть не воссоединит нас! Адамс откинул револьвер в сторону и припал лицом с еще горячими, чуть дымящимися усиками к руке любимой жены, более тонкой, чем рука любой мумии. Две фигуры, дрожащие от счастья и завещающие друг другу все котлы ада, призрачным видением поплыли по саду, и, глядя на них, духи предков умиленно гремели кандалами.
Попавший в капкан Джон Смит смиренно ждал Ларча и мстительно размышлял, какой счет за переломанные конечности он представит страховой компании.
Успокоенный Вещь перебирал пальцами, наигрывая реквием. Замаскировавшееся зло было рассекречено и повержено, и восторжествовала любовь.
- Привет, - Розанов уселся на край стола, наблюдая, как Игорь заполняет документы. – Снова в командировку? Я слышал, тебя в Сибирь отправляют. - Да в Красноярск. - В пещеры полезешь? - Нет, не успею, да и незачем, зимой там только первый ярус пройти можно, а мы хотели на третий, - Игорь захлопнул папку и посмотрел на сослуживца. – Серега, ты что-то хотел? Мне в кассу пора за деньгами. - Да, так…- неопределенно отозвался Розанов и поставил на стол баночку с таблетками.- На, держи «витаминки», мало ли пригодится. «Витаминками» или «аскорбинкой» в отделе называли стимуляторы. Препараты на основе амфетамина. Их брали с собой, как средство для снятия усталости и борьбы со сном во время дальних рейсов, шоферы и экспедиторы. Игорь не знал, откуда их доставали. Таблетки были не самопальные, но с учетом, что в аптеках такие не купишь, оставалось лишь догадываться об источнике их происхождения. Сам он еще ни разу «витаминками» не пользовался, да и надобности пока не возникало. - А мне-то зачем, я же не в рейс, а самолетом, всего на четыре дня, - Игорь удивленно посмотрел на приятеля. - Бери, бери, - Сергей подтолкнул к Игорю флакон, - Сибирь, мороз, холодно. И не ежься ты, это последние разработки, качество отличное, привыкания нет, ломки не будет, часов на 12 хватает за уши, даже больше. Начинает быстро, а заканчивает медленно, не то, что раньше – раз и отрубило, потом, правда спать хочется, но часа два и ты снова жив, само собой, все от обстоятельств зависит, при большой нагрузке бодряк короче. Только две зараз не ешь, всех встречных баб перетрахаешь. - Это еще почему? - поморщился Игорь. Розанов съезжал на свою любимую тему. - Побочка у них такая, - хохотнул Сергей. - Сам что ли проверял? - А то, - Розанов расплылся в самодовольной улыбке, - секс-машина! При весьма сомнительной внешности в отделе он слыл отчаянным донжуаном, правда женская половина, презрительно фыркая, именовала его более прозаично - бабником. При этом с представительницами древнейшей профессии Сергей принципиально дел не имел, встречался, как он говорил, только с «приличными» женщинами, обилием которых, словно компенсировал недостатки своей внешности. Изысканным ухажером тоже не был. Игорь подозревал, что все его многочисленные Даши, Маши и Клаши, одинокие матери и вынужденные домохозяйки, терпели его кобелиный характер не столько от большой любви, сколько не от хорошей жизни. Хотя, в сущности, Серега был неплохим парнем, жилье у него было, жадностью не страдал, денег хватало, и он на своих пассий их не жалел, даже страдал некоторым альтруизмом, подкидывая изредка на жизнь своим «бывшим», с которыми давно разошелся. Но то, как он рассказывал о своих победах, Игоря всегда раздражало. К женщинам у него было особое отношение. Правда, приятелями быть это им не мешало, Серега на нежелание Игоря слушать не обижался и находил другие уши. - Забирай, это шеф велел передать. «Шеф? - такое было впервые. Игорь поднял бровь и покрутил флакон пальцами,слушая как постукивают таблетки. Розанов, криво усмехнувшись, отвел глаза. Понятно, отсыпал себе толику, то-то они там так свободно болтаются. Ну, и хрен с ним. Пусть травится, если хочет.» Игорь встал. - Погоди, - Розанов достал из внутреннего кармана карточку. – Шеф еще просил перед отъездом зайти по этому адресу, выслушать, что человек скажет. - А почему не на инструктаже? – Игорь нахмурился. Такое тоже было в первый раз, ситуация становилась немного странной. - Может не знал. Ему при мне позвонили, он долго слушал, а потом записал адрес и велел передать, - Серега пожал плечами. - Можешь сам у него спросить. - Да ладно, я тебе верю, - Игорь сунул карточку в карман, бросил флакон с таблетками в сумку и хлопнул Серегу по протянутой ладони, - мне пора, бывай.
*** Девушка шла быстро, глупо было рассчитывать, что остановится, но она все-таки замедлила шаг. «Идемте, идемте, Игорь». Голос доброжелательный, полумраке коридора лица как следует не разглядеть. Ну, и ладно, он устал, очень устал. Если судить по реакции Спиридоновны, сюда в поисках его пока никто не добрался. Значит можно на какое-то время расслабиться и забыть о своих подозрениях. Снова стать нормальным человеком. А станет ли? Позволят ли ему теперь, или его больше никто спрашивать не будет? Персонал гулял. За дверью буфета слышались веселые женские голоса, с легким взвизгиванием на конце фраз, как это бывает у смеющихся подвыпивших женщин. Как могут гулять в таких местах, Игорь знал. И тут Ольга права, лучше не отвлекать администрацию от приятных занятий. «Интересно, говорит, а у самой лицо отрешенное, о чем она думает? Обхватила себя руками. Защищается или замерзла? Когда мерзнут, прячут ладони подмышки, а тут… прячется от одиночества в этом чужом месте? Или просто сдерживает раздражение от его навязчивости? И что это за мужчина, с которым она обменялась взглядами?» Игорь напрягся. «Выправка явно военная, попутчик или просто знакомый, застрявший здесь в ожидании рейса? Ольга, Оля, Оленька. Оленька - странно, но ее хочется называть именно так. Кто же ты все-таки, принцесса?» Довольный, что силы еще есть, он бодро поднимался следом за ней по лестнице, когда сильный порыв ветра бросил в узкое межпроемное оконце свет от уличного фонаря, на долю мгновения превратив лицо девушки в черно-белую гравюру. Четкий, почти графический абрис лица, жесткие линии скул, чуть опущенный край губ и бездонные в своей черноте провалы глаз. От неожиданности Игорь пошатнулся, он уже видел это лицо…раньше. И тут же наваждение исчезло. Ольга бросилась к нему, судорожно хватая за свитер. С ее голосе прорезался испуг. Но, Игорь уже пришел в себя. - Ничего, все нормально, еще не совсем отошел от прошлых приключений. Идемте, а то вдруг начальство решит по своим владениям прогуляться, а у меня в качестве дани только бутылка местного самогона. С коньяком как-то не сложилось, - он улыбнулся, чувствуя, как отпускает сердце. Это была всего лишь игра света… всего лишь игра. И чтобы перевести тему спросил: - А в самолете было много пассажиров? Мне стоит надеяться на наличие свободного места?
«Ты даже милиции собрался морду бить? За меня?!» - Кира села, не столько выполняя просьбу, сколько от удивления, и огромными глазами воззрилась на собеседника. Происходило что-то, что не укладывалось в ее картину мира. Никто из ее знакомцев и работодателей из числа питерского политического бомонда никогда и ни за что не поступил бы подобным образом. Светская тусовка предпочитала решать проблемы иначе. - По-моему, это ты порешь горячку, - осторожно проговорила она, борясь с желанием приложить ладонь ко лбу дока. Борьба осложнялась тем, что прикоснуться хотелось. Пройтись пальцами по щеке. Посмотреть, что отразится в глазах в ответ на немудреную ласку. «Температура, наверняка…» - То есть ты всерьез собрался рискнуть карьерой?.. Планы побега она предпочла обойти. Догадливость собеседника вызывала ощутимую досаду. Если Павел догадался, те – тоже догадались?.. Кира невероятным усилием воли подавила желание накричать на спасителя. «Да что ты вообще понимаешь?!»
Разбитый самолет. Фотографии. Обгоревшая кабина. Лохмотья внутренностей, клочья обшивки… Скелет кабины. Фото смазанное… Нет, не смазанное. Просто рука дрожит. Она не плачет, слезы катятся сами. Стоящий напротив офицер молчит и, кажется, думает, куда бы деться из этой пустой квартиры, где нет даже кота.
Минус один. Корявая записка в нагрудном кармане куртки. Иссиня-зеленое лицо на экране телевизора. Она помнит его мальчишкой. Улыбающимся пацаном в новенькой форме. Таким, каким он уже не будет…
Минус два. Минус, который может стать плюсом. А может и не стать.
«Третьего – не будет...» На щеках расцветали пятна гневного румянца, но она молчала, до боли закусив губу. «Умный. Понимающий. Псих-холог… А что ты будешь делать, если у конкурента ствол в номере? А если два ствола? Там же еще этот, с собакой… И кто сказал, что мы видели всех?!» Нужно было попытаться рассуждать логически. Три-четыре часа – хорошо, буран – плохо. Времени мало… Но ведь и трасса не так уж далеко?.. Если считать… Летом – три километра в час, неторопливым шагом. Зимой – пусть будет три километра в два часа, все равно можно успеть. И это без лыж. Лыжи существенно упростили бы дело. Но где взять?.. - Лучше бы ты был метеобюро, - наконец вздохнула Кира. – Больше шансов на то, что ты ошибаешься. О ценителе я ничего не знаю. Виделись один раз, мельком, в приемной у одного питерского политика. Словом не перемолвились. Даже имени не знаю. Он болтал с секретаршей.
Вторая «инспекция» Семеныча оказалась более удачной. Ни Инессы, ни Спиридоновны в холле не было. Предусмотрительно потоптавшись на тряпке у входа, кочегар благополучно преодолел неосмотрительно покинутый защитниками рубеж в виде офисной стойки и, проскочив мимо дверей буфета, откуда неожиданно послышался голос Инессы, отправился на «проверку» номеров нижнего этажа. В первом же номере, куда он, следуя своей безошибочной интуиции, решил заглянуть, веселились вовсю. Компании шахтеров, летевшая на Новый Год в Красноярск, приняла дядю Васю с распростертыми объятьями, тут же пригласив выпить за его здоровье, здоровье присутствующих, здоровье всей отрасли, в целом, и шахты, в частности. Шахтеры не только с должным вниманием выслушали его лекцию по поводу отопительных свойств коксующихся и не коксующихся углей, но и снабдили непочатой бутылкой «Столичной», присовокупив к ней солидный кусок осетрового балыка, от чего Семеныч пребывал в превосходнейшем настроении. Завернутый в номер «Усть-Абаканских известий» балык соблазнительно пах, бутылка во внутреннем кармане спецовки грела душу. Проблема была только в одном, как бы то ни было, но пить в одиночестве дядя Вася не любил. Поэтому важно прошествовав по коридору, попутно прислушиваясь к происходившему за дверями, он в задумчивости остановился у дверей буфета, размышляя - заходить или не заходить. Размышления были отчасти философскими, потому что с одной стороны, они с Инессой уже единожды сиживали в тесной компании, а с другой - Семеныч невольно робел перед энергией грозного администратора, а потому без приглашения соваться не рисковал.
Татьяна Спиридоновна пишет:
цитата:
Враг рода человеческого и цветочного, сиречь кОчегар Василий возник на пути следования Спиридоновны внезапно. Она даже остолбенела, вынырнув из-за угла коридора, и увидев, что счастье так возможно. "Нумера" на втором этаже уже были убраны, осталось ещё проинспектировать первый и можно было искать Семеныча, а он очень удачно топтался у двери буфета, и очертания, приобретенные его пиджаком под мышкой, не оставляли сомнений - бутылка. И не с лимонадом. Спиридоновна ринулась в атаку. - Анцыпер! Выпивоха! Бутылку он, значит, в буфет тащит. Похмеляться, али разговляться? - язвительно пыхтела уборщица, выставив по пути возможного отступления противника грозное оружие - швабру. Вход в буфет был заблокирован. Не сведущая в особенностях перевода греческих имен, Спиридоновна назвала Семеныча так, как, по её разумению, и следовало величать вредителя - дьяволом, смесью антихриста с Люцифером. Не ведала старушка, что Анцифер, на самом деле, означал "полезный" в переводе с греческого. - Я тебе чиво говорила по осени, а? Газеты размачивать надо было, да хорошенько, хорошенько законопатить щели в окнах! А там у меня в живом уголке ветры буйные веют, загасить пламя революции хотят! - По очам Семеныча было понятно, что наспех изобретенную Спиридоновной аллегорию он не понял и не оценил. - Роза моя гибнет, хибискус, ирод ты рода человеческого! Дуеть ей из щелей, как же цвести-то? Да ещё и холод, аки Сибирь-матушка, а не гостиница у нас тут. С кОчегаром в штате! - децибелы трубного гласа уборщицы вполне могли заглушить вой бурана за стенами "Дружбы".
- Леди Ханна! – истошно завопила кухарка, кинувшись вперед – навстречу пахнуло нестерпимым жаром, женщина попятилась и бухнулась на землю; визжали горничные. Руководимые дворецким мужчины, прикрывая покрасневшие лица, перетащили хозяйку Блэкберн-холла на ровное место, подальше от огня. - Доктора! Доктора скорее!.. - Поехали уже!.. Кэтрин покачнулась и подошла. Под ногами глухо чавкало. Ханна Кавендиш лежала на газоне – некогда грозная и опасная, могущая одной фразой лишить Кэтрин надежд на будущее, сейчас она была маленькой и жалкой. Раскисшие седые букли прилипли к серому от копоти лицу, бескровные губы шевелились, словно створки устричной раковины. Домашнее платье леди распласталось по земле жалкой шерстяной лужицей; его втаптывала в грязь скулящая над хозяйкой горничная. По лицу Ханны пробежала судорога.
- О, Господи, кончается!.. Свят-свят!.. – девушка попятилась, толкнув леди Кавендиш локтем, толпа схлынула, разрывая круг, в котором остались только Ханна Кавендиш и ее невестка. Молодая женщина медленно села в грязь, неловко согнув колени. Рука свекрови была холодна, скорым могильным холодом. Кэтрин наклонилась, всматриваясь в маленькие глазки, бессмысленно глядящие перед собой – в пустоту. Она хотела… очень хотела, чтобы свекровь поняла ее… сейчас. - Мой сын станет баронетом, миледи, - тихо и четко прошептала она, едва шевеля бледными губами. На висках выступила испарина, она задыхалась; с подбородка на лицо свекрови мутным ручейком стекала дождевая вода.
Hanna Cavendish пишет:
цитата:
Ханна уже почти впала в забытье, плохо понимая, что с ней делают и куда несут. Из забытья ее позвали слова Кэтрин. Она вздрогнула, как от удара, и взгляд ее стал более осмысленным. Она посмотрела вокруг на то немногое, что было доступно ее взору. Чернота, серое небо и пляшущие языки пламени. Как в ореоле нимба, лицо невестки. Тела она не чувствовала, как будто уже освободилась от него. Что было? Библиотека... она хотела сжечь книги, а теперь полыхает весь дом. Она сама... сама уничтожила все.
- Твой сын, - на лице Ханны разлилось выражение ненависти, открытой, какой она не могла себе позволить при жизни. - Ну, конечно, твой сын, - Ханна говорила медленно, негромко, слова срывались то на хрип, то на кашель, но она была уверена, что невестка все слышит, и этого ей было достаточно. - Я все понимаю, Кэтрин. Как бы они ни суетились, но мне не пережить этой ночи. Ты думаешь, что выиграла. Так и есть... Что же ты не скажешь мне: уходи с миром? - неожиданный короткий смех, вновь оборванный кашлем. - Я не могу уйти с миром и не хочу. А твой ребенок. Я бы могла пожелать ему смерти, но это будет слишком легко, моя дорогая Кэтрин. Нет, милая, у меня еще осталось немного сил, и я знаю, на что их потратить.
Ханна ненадолго замолчала и даже закрыла глаза, можно было подумать, что уже навсегда. Но веки дрогнули и вновь открылись. - Маргарет все знает, так что тебе покоя не будет никогда. Ты всегда, всегда будешь бояться разоблачения. А твой сын, - Ханна глубоко вздохнула, собираясь с последними силами и последними чувствами, среди которых не было ни одного доброго, и, возвысив свой голос, так что он стал хоть и тише, но все-таки тем самым голосом Ханны Кавендиш, почти выплюнула в лицо невестки. - Не будет никогда ни счастья, ни покоя твоему сыну, Кэтрин, ни потомству его, слышишь? И пусть жить он будет долго, но горько, и пусть злость и ненависть сопутствует ему всегда и во всем, и чтобы в детях его не было ему счастья. И умрет так, чтобы от самой смерти его можно было содрогнуться.
Ханна задохнулась и замолчала. Вот теперь черты лица ее разгладились, с них сошло выражение безудержной ненависти, на смену ей пришло удовлетворение. Она успела... Тяжело вздохнув, Ханна закрыла глаза, чувствуя, что наконец-то в этой жизни ей все, совершенно все становится по-настоящему безразлично...
Все даты в формате GMT
0 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Это каталог форумных ролевых игр: форум, в разделах которого имеются адреса других форумов с кратким описанием того, что там происходит. Как найти свою игру? Посетить интересующий раздел нужной тематики, и пройтись по темам и указанным в них адресам. Потом можно написать свой отзыв прямо в теме.
Некоммерческий проект. Если Вы оставили здесь свои cookie, Вы сами за них отвечаете! Информация на сайте доступна по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivatives» 4.0, если не указана другая лицензия в подписи автора сообщения.
..... база данных пополняется с 20/06/2007..... картинки для оформления форума сделаны с помощью редактора Inkscape, в шапке присутствует фрагмент работы неизвестного художника
Внимание! На форуме включена премодерация!
- участник сейчас на форуме