Ролевая форумная игра "Последние из Валуа" закрывает набор игроков на роли, что не озвучены выше. Администрация готова рассмотреть ваши игровые пожелания в личном порядке. Для того нужно обратиться к одному из администраторов. Доброй всем игры.
Опустившись на табурет в предоставленной им любезным хозяином комнате, Луи поглядывал за происходящим с другом. Вино, употребленное снаружи, действовало на него гораздо лучше, чем употребленное внутрь. - Скотина, скотина, - покладисто согласился Можирон с его словами, отставляя поближе к себе бутылки с вином. Они и еда перекочевали с нижнего этажа на верхний вместе с молодыми людьми. Пока Ла Валетт не отдался вновь во власть зеленого змия, можно было попробовать достучаться до его сознания. А раз д‘Эпернон, несмотря на свою любовную лихорадку и винные пары, отдавал себе отчет в том, что Людовику не составить труда его убить, значит было еще с кем разговаривать. Ногарэ из троих приближенных короля Генриха, был самым младшим и опекаемым остальными. Пусть разница в возрасте и составляла несколько месяцев и ни Можиро, ни Келюс никогда не сомневались в отваге своего приятеля, каждый из них старался по возможности оградить изящного гасконца от неприятностей. Но сейчас был не тот случай. Увещевания и дружеские сопереживания не помогут. - Причем настолько, что если приму твой вызов, то даже не убью. За оскорбление Его Величества и мысли, подобные тем, что ты высказал, я лишу тебя рук, ног и языка, оставив болтаться между тем светом и этим, не оставив возможности достойно перейти из одного в другой, - бесстрастно маркиз д’Ампуи продолжил трапезу, словно не с его уст только что слетела угроза о участи для Ла Валетта, страшнее которой не может быть для мужчины, а до того не он едва не вытряс из миньона душу . Он оторвал от кролика лапу и начал увлеченно ее обгладывать. – Но будет ли это честным по отношению к женщине, о которой ты так печешься, а Ногарэ? – ухмыльнувшись, Можиро вытер жир с подбородка хлебом. – И потом, чем это, интересно мне, она там жертвует? Все, что было при ней, то при ней и есть. Или ты считаешь, что лучше бы, если ее использовали для личных утех? Без чувств? И чисто для здоровья? У фрейлин Медичи для того больше опыта. Так, что, дружок, в словах твоих нет смысла, как ни взгляни, - откупорив бутылку, Людовик сделал несколько глотков и продолжил: - Но, если ты вдруг раскроешь свои глаза и подумаешь головой, а ни одним местом, - фаворит Валуа обошелся без уточнений каким, - то вместо того, чтобы кидаться обвинениями в государя и подписывать себе приговор, быть может, сообразишь, что не все так плохо. И если Генрих не проявляет интереса к личной жизни своей супруги, то может с тем же успехом не проявлять и дальше, - любопытно, почему любовь, даже самых смышлёных людей делает такими глупыми, что они не видят очевидного? Придворный, чья жизнь и любовь сложились тоже далеко не просто, и каждый день они вместе с Александром благословляли судьбу за счастье быть вместе, но они-то, как раз, знали, что значит нелегкий путь к своему счастью. И маркиз слушал сейчас стенания Ла Валетта с суровым лицом, но теплом во взгляде. – Разумеется, до тех пор, пока она не понесет.
Вернувшись из Анжера, Франсуа привез матери любопытный сувенир, письмо Шарлотты де Сов своему бывшему любовнику. В том, что касалось любовных дел короля Наваррского, Медичи не знала, что такое щепетильность, поскольку амуры Беарнца могли быть связаны с политикой. А посему письмо было вскрыто, внимательнейшим образом изучено… и так и осталось на столе королевы Екатерины, не увидев адресата. Вместо этого в Фонтевро был отправлен приказ – Шарлотте де Сов прибыть ко двору.
Когда-то баронессе пришлось ответить за свои прегрешения, за то, что забыла свои обязанности ради объятий Генриха Наваррского. Она была наказана и наказана жестоко. Но ее письмо пробудило в каменном сердце Медичи нечто вроде жалости, а ее расчетливый ум тут же подсказал ей, как можно использовать бывшую фрейлину. Но для начала стоило посмотреть на нее, а так же посмотреть на то, как поведет себя Наварра, встретить при дворе свою бывшую возлюбленную и мать своего бастарда, которую уже не надеялся увидеть. Как поведет себя муж Шарлотты, барон де Сов, королеву совсем не тревожило. Как прикажут – так и поведет. Прикажут простить, любить и лелеять – будет. Если хочет и далее исполнять обязанности королевского секретаря.
Повинуясь знаку королевы, двери распахнулись, впустив опальную фрейлину, возвращение которой по меркам двора было чудом, почище воскрешения Лазаря. Медичи окинула взглядом баронессу де Сов, склонившуюся в поклоне. - Ну что же, сударыня, мои поздравления. Воздух Фонтевро пошел вам на пользу, своей привлекательности вы не потеряли. Это хорошо. Но важнее другое, приобрели ли вы за время своего пребывания в монастыре здравый смысл, и готовы ли вы его мне продемонстрировать, мадам де Сов? Королева-мать не лукавила, Шарлотта предстал пред ней переменившейся, но перемены эти пошли ей на пользу. Баронесса казалась странно юной, беззащитной, свежей, словно вернулась вдруг в свою юность. В сочетании с опытом, который, как надеялась королева Екатерина, не забывается, все это могло сделать Шарлотту де Сов очень опасным орудием.
Шарлотта де Сов
Шарлотта поприветствовала королеву-мать глубоким реверансом. Возможно, следовало бы упасть Екатерине Медичи в ноги с мольбой о прощении и благодарностью за избавление от пострига, но баронесса предпочла повести себя сдержанно. Просто от страха вызвать раздражение флорентийки ненужными словесными излияниями. - Я буду рада продемонстрировать вам всё, что угодно, Ваше Величество, - покорно произнесла опальная фрейлина, осмелившись поднять взгляд на вдову Генриха II.
Может быть, Шарлотта и выглядела более молодой – сказывался здоровый воздух монастырских садов Фонтевро – но в её характере, несомненно, стало больше серьёзности. Когда юная баронесса поступила на службу Екатерине Медичи, она была немного иной – более жизнерадостной, более беспечной и более безмятежной. Жизнь предоставлялась ей игрой – порой опасной, но всё равно занимательной. Теперь всё изменилось. Теперь у неё уже не было негласной поддержки пусть желчного и злого, но супруга, не было преимуществ молодого возраста, позволяющего без труда очаровывать мужчин по приказу королевы, зато была дочь, о судьбе которой следовало позаботиться и неясное, совсем ненадежное будущее. И понимание этого намертво привязывало мадам де Сов к службе у Медичи. Безусловно, Шарлотта не обманывала себя – мадам Змея по-прежнему будет стараться использовать провинившуюся фрейлину в своих целях, отправлять в постель к кому будет угодно и убивать её руками, но всё же это был легкая, почти невесомая возможность исправить что-то в своей жизни. Фортуна – дама изменчивая, вдруг улыбнется баронессе? Поэтому вполне сознательно бывшая послушница отказывалась от монастыря (куда ей сейчас была единственная дорога) ради весьма и весьма опасного будущего. Опустив глаза вниз, Шарлотта негромко добавила: - Служить вам и верно будет честью для меня, если вы снизойдете до прощения, моя королева.
Отправлено: 04.12.13 16:10. Заголовок: «Последние из Валуа»..
«Последние из Валуа» теперь больше чем форумная ролевая игра по мотивам произведений Александра Дюма и других писателей, посвятивших свое перо непростой истории Франции XVI века. Теперь это полноценный литературный проект «Последние из Валуа. История в лицах и лица в истории», объединивший творчество игроков в одну книгу. Представляем вашему вниманию первый том «Вера, корона жизнь», повествующий о событиях 1572 года, как их видят наши игроки. Продолжение следует!
Он не мог насытиться прелестями этой женщины, ей самой. Шарль просто не мог оторваться от нее. Единожды получив в постель такую любовницу, как Анриетта Клевская, понимаешь, что вот только сейчас и начинаешь жить. Только сейчас, видя в зеленых кошачьих глазах истому, чувствуя, как она вся трепещет от неги, ты и узнал прелести близости. И телесной и духовной.
Все что было до нее – стало серой массой людей. Ни одна из его прежних любовниц не могла его так распалить, что казалось от его желания запылают вот-вот занавеси балдахина.
Елизавета, его жена, была неплохой женщиной, неплохой женой, неплохим собеседником. Вроде бы все в ней было, но на взгляд Шарля-Максимельена ничего и не было. Она была серой мышью в серой комнате, а Его Величество всегда хотел, чтобы у него было все самое лучшее. Рядом с Елизаветой он становился таким же унылым и серым, как она сама.
Мари Туше, ему иногда казалось, что он действительно любит ее. В ней воплощался домашний уют, мир и спокойствие. У них был чудесный сын и свою старость Карл Валуа хотел бы встретить именно с ней. С грелкой в ногах и ей под боком.
Анна д'Аквавива, приставленная к взрослеющему сыну доброй матушкой, была особой привлекательной и исполнительной. Она любила его по приказу, любила и по собственному почину, но чего в ней никогда не было – это способности бросить вызов всем и вся. Она боялась Медичи, как и любая другая. И даже то, что ее любовником был сам король, не могло избавить ее от этого страха. Рядом с ней Шарль не хотел даже пытаться быть сильным.
А вот мадам де Невер… Как она говорила с королевой-матерью, как смотрела на нее! Ни тени страха. Эта женщина брала сама то, что ей хотелось. С ее появлением в его жизни, у него появился азарт, он смог твердо смотреть матери в глаза, он становился с каждым днем сильнее, у него появился шанс стать действительно хорошим королем и горда нести корону на своей голове.
- Не оставляй меня. Ты мне нужна, - ладони скользили по изгибам тела, еще, еще, еще раз отдававшегося ему, а внутри государя уже поднималась следующая волна ненасытного желания.
– Вы слишком строги к виконту, Антрагэ, – добродушно улыбнувшись, Бюсси примиряюще поднял руки, – Несомненно, каждый из нас готов пролить свою кровь до последней капли за короля, ибо монарх есть помазанник Божий. Но и король, как справедливый господин, должен ценить своих верных слуг по делам их. В противном случае, клянусь смертью Христовой, нет ничего зазорного в том, чтобы распорядиться самим собой и найти другого господина, продолжая, впрочем, хранить верность королю.
Полковник поднёс к губам бокал, но, вспомнив о том, что он опустел, несколько разочарованно посмотрел на хозяина дома, словно напоминая ему, что стоило бы приказать нерасторопным слугам вновь разлить вино. Поставив бокал на стол, Бюсси покровительственно обратился к Рибейраку:
– А вас, виконт, поздравляю с первым уроком придворной службы. Неважно, насколько хорошим солдатом вы являетесь. Важно лишь то, насколько вы нравитесь королю и насколько он осведомлён о вашей доблести. И если этот ваш барон… как там его, – Луи де Клермон пощёлкал пальцами в точности, как Рибейрак мгновение назад, но, убедившись в безнадёжности этой затеи, безразлично махнул рукой, – и впрямь так близок к королю – и думать забудьте о том, чтобы скрестить с ним шпагу. В любом случае вы не жилец – убейте вы его, и не сносить вам головы. Уж поверьте, Генриха де Валуа я знаю давно, и мало кто любит своих друзей так, как это делает он. В особенности я не советую вам задираться с друзьями короля, не имея за собой влиятельного покровителя…
Обращая свои последние слова уже к обоим своим собеседникам, Бюсси д’Амбуаз сделал многозначительную паузу. Уставившись на стоящий перед ним бокал, и раздражённо кусая губы, он продолжил:
– Не далее, чем третьего дня я имел более, чем весомый повод отправить на тот свет одного такого миньончика. И я практически сделал это, но, – граф с досадой ударил кулаком по столу и помолчал несколько секунд, – я рад, что голос разума во мне возобладал над слепой яростью. В противном случае я имел бы сомнительное удовольствие лично познакомиться с палачом Парижского суда, а бедного герцога Анжуйского, моего покровителя, ожидала бы печальная участь его сестры в качестве узника Лувра.
Умолкнув, Бюсси продолжил мрачно глядеть на бокал, словно именно он был повинен в сложившейся ситуации.
Отправлено: 06.02.14 05:13. Заголовок: Мы продолжаем сохран..
Мы продолжаем сохранять творчество наших игроков на страницах проекта "Последние из Валуа. История в лицах и лица в истории". Второй том "Под гром пушек" ждет своих читателей.
Франсуа был начисто лишен любви к так называемому «народу», и словосочетание «благо страны», «процветание Франции», он употреблял только потому, что это придавало блеска его речи. Более того, он был уверен, что всеми, как и им, движет только честолюбие, и не важно, какие слова при этом говорятся. Посему, из слов Монморанси, не лишенных поэтического красноречия, он услышал следующее: нам есть, что обсудить, и есть, что предложить друг другу. Но если уж беседа началась на столь возвышенных тонах, Франсуа счел своим долгом на этих же тонах ее продолжить.
- Я счастлив, что не ошибся, придя к вам за советом, - радостно воскликнул он. – Ваша мудрость и опытность, это то, чего мне так не хватает. Я расскажу вам, что узнал сегодня, и, возможно, мы вместе примем решение о том, как будет лучше поступить. Не для блага моего брата или матери, не для блага иных лиц, а для блага Франции, о процветании и мощи которой мы оба печемся. Сцепив пальцы под подбородком, прикрыв глаза (неосознанно – но подражая в этом матери) Франсуа стал рассказывать о своем недавнем приключении, время от времени бросая из-под ресниц на собеседника быстрый взгляд, чтобы понять, как он относится к услышанному.
В горящем огне камина вставали стройные колонны аббатства Святой Женевьевы, блестел лукавый взор Катрин де Монпансье, обряженную в рясу монашка. Принц рассказал и о том, как узнал ее, как подошел, поведал о намеках Катрин на некую тайну, и о сегодняшней попытке заручиться его молчанием… скрыл только то, что был в Отеле де Гиз и имел беседу с принцем Жуанвилем.
- Теперь вы понимаете мои колебания? Видимо, Гизы что-то замышляют, но если я расскажу об этом матери и Карлу, я получу войну в собственной семье. Королева Екатерина видит (и не напрасно) в Гизах соперников, их влияние и могущество больше пристало бы принцам, связанным с домом Валуа узами не только родства, но и преданности. А король Карл… вы слышали, наверное, о том, какое влияние обрела герцогиня Неверская на Его Величество? А она невестка Гиза, родная сестра его жены. Если не расскажу, то кто знает какими будут последствия? Франсуа вздохнул, и отпил вина. - Я вижу только один путь, герцог. Вместе с людьми, которые разделяют мои опасения и надежды взять в свои руки безопасность Франции и короны.
Франсуа де Монморанси
Монморанси слушал юного принца с неугасающим вниманием. Все, что тот говорил, отзывалось болью в сердце благородного воина, искренне желавшего видеть Францию прекрасным, цветущим государством. Амбиции Лоррейнов, их жажда власти и вражда с Валуа, действительно, представляли угрозу для благополучия страны и правящей династии. Это так на них похоже: прикрываясь церковью и благими намерениями, плести коварные заговоры! В продолжение повествования, герцог то хмурился, то сжимал кулаки, то принимался нервно кусать губы в бессильной злости. Ненавидел ли он де Гизов? Ответить на этот вопрос трудно. Скорее, экс-губернатор Парижа уважал их, побаивался и завидовал тому блеску и величию, которые везде и всегда сопутствуют птенцам лотарингского гнезда. Мысленно он примерял на себя восхищенные взгляды столичных жителей, опасливые шепотки за спиной и гордо выпрямленную спину. Получавшееся зрелище Франсуа нравилось. Положительно, нравилось. - Ваше высочество, теперь, когда Вы мне обо всем рассказали, я готов возблагодарить Господа за то, что он надоумил Вас постучаться именно в мой дом. - Горячо заверил Алансона супруг Дианы д'Этамп. От лихорадочного возбуждения, охватившего все его тело, он резко подался вперед. На щеках выступили красные пятна румянца. - Вдовствующая королева женщина без сомнения мудрая и дальновидная. Однако она ослеплена ненавистью.А его величество Карл IX - добрый сын, полагающийся на мнение матери. Его нельзя в этом упрекнуть, ибо такая преданность родной крови является наивысшей христианской добродетелью. Наше дело помочь им осознать всю опасность нынешнего положения. Но! - Тут его светлость назидательно поднял палец. - Уже после того, как опасность минует. Вы правы, Ваше высочество, мы встанем на защиту нашего несчастного отечества. Предотвратим грядущую беду, доказав тем самым свою верность Франции и возвысившись в глазах народа!
Приятный мужской голос, раздавшийся над самым ее ухом, заставил Диану вздрогнуть и широко распахнуть глаза. Чуть прищурившись от яркого утреннего солнца, она оглядела королевское ложе, сплошь усыпанное подушками и покрывалами. Наконец, взгляд задержался и медленно пополз по фигуре лежащего в перинах молодого человека. Солнце золотило белокурую макушку Людовика де Можирона, игриво ластилось к его мускулистому плечу, с которого сползло одеяло. На миг даже у обычно хладнокровной госпожи д'Этамп, отнюдь не склонной к романтическим измышлениям, перехватило дыхание. Открывшееся зрелище воистину было великолепно! Оно завораживало своей нереальностью, полным ощущением гармоничности... И пахло той выдержанной, классической стариной, о которой грезили многие просвещенные современники ее светлости. Было в этой картине нечто античное - несколько фривольное и вместе с тем строгое. Да, теперь женщина отлично понимала короля - тот всегда был неравнодушен к прекрасным произведениям искусства. А миньон, царственно возлежащий сейчас перед нею, и правда - являлся произведением искусства. Причем, вышедшим из-под резца гениального художника, чье мастерство могло бы превзойти и само небо! Засмотревшись, герцогиня не сразу поняла, что фаворит Генриха III обращается к ней с каким-то вопросом и, кажется, желает доброго утра. При этом тон у него как всегда слегка насмешливый и готовый вот-вот сорваться в бездонную пропасть язвительности, на дне которой обретается неистощимый источник злых шуточек и колких замечаний, коими сей юноша щедро одаривает окружающих. Мотнув головой, отгоняя знойный туман, застлавший взор при виде столь аппетитных деталей обнажившегося мужского тела, супруга маршала Монморанси предприняла отчаянную попытку собрать воедино как нарочно разбежавшиеся мысли. Нахмурившись и сдвинув бровки, придворная дама обдумывала дальнейшие свои шаги. Итак, в постели оказался маркиз д'Ампуи, на что она и рассчитывала. Сводный братец не изменил своим давним привычкам и встал рано, чтобы все успеть. День у государя такой большой и непростой в управлении страны - долгий. Об остром язычке и не менее острой шпаге этого господина воспитанница Дианы де Пуатье уже была премного наслышана. Стало быть, с ним нужно держаться вежливо и соблюдая дистанцию, которая не позволит ему перейти на личности. Еще раз всмотревшись в прячущиеся в тени черты лица сеньора де Сен-Сафорина, внебрачная дочь Генриха II медленно покачала прелестной головкой, будто бы не соглашаясь сама с собой. В действительности же, герцогиня де Шательро лишь окончательно пришла к неутешительным выводам о том, что с возлюбленным Александра-Эдуарда договориться будет крайне непросто. И уже начала жалеть о том, что вообще затеяла эту авантюру. Однако начало положено, значит, пути к отступлению отрезаны - вперед и только вперед! Пауза неприлично затянулась. Всей кожей ощущая, как тишина нависает и давит, грозясь пролиться ледяным ливнем насмешек и разразиться сотней-другой жгучих маленьких молний, Диана набрала полную грудь воздуха и осмелилась заговорить. Ее звонкий голос прозвучал неестественно громко в сонном покое монаршей опочивальни. - Доброго утра и Вам, сударь-засоня. - Кинулась, как в воду, сводная сестра его величества. - Понимаю, что мой визит весьма неожидан и неурочен... Тут ее светлость сделала такую умильную мордашку, что даже у каменной статуи губы задрожали бы и расползлись в невольной ответной улыбке, всплеснула руками, демонстрируя свою полную невиновность в свершившемся факте, и продолжила, как ни в чем ни бывало: - Видите ли, я не большой любитель ходить вокруг да около. Это Вы - мужчины, все усложняете. Выслеживаете, сидите в засаде. - Лукаво усмехнулась герцогиня, намекая на то, что Луи наверняка не спал и слышал, что она пришла, но не счел возможным обнаружить свое присутствие. - Потому признаюсь сразу, что искала именно Вас. И какой-то ворчливый субъект в покоях миньонов посоветовал мне попытать счастья в королевских апартаментах. Правда, он полагал, что меня не примут. Госпожа де Монморанси позволила себе еще одну улыбку и короткий взгляд из-под полуприкрытых ресниц: «Слушает ли? Готовит ли ответный выпад? Как настроен? Улыбнулся ли хоть раз?» - Я не собираюсь читать Вам нотаций либо осуждать то, о чем за Вашими с Анри спинами так «вкусно» судачит двор. Это Ваше дело. Итальянская кровь в любимом сыне мадам Катрин возобладала над французской. Что же, так тому и быть. Но меня беспокоит судьба ее величества королевы Луизы, с которой накануне я имела конфиденциальную беседу. Я хочу понять, что ждет ее и Францию?
Луи де Можирон
«Господи, почему от них всегда столько шума?», - Людовик недовольно поморщился, когда трескотня дамы наполнила королевские покои. Хотя тембр голоса госпожи д'Этамп был приятен для слуха, количество информации, которую она умудрилась выдать за столь короткий срок, поселило в Можиро непреодолимое желание нырнуть обратно в подушки и сделать вид, что все происходящие ему лишь приснилось. - Простите, мадам, я не расслышал, в чьих покоях? Какой субъект? – усмехнувшись, придворный не без удовольствия рассматривал сияющую утренней свежестью в лучах яркого солнца Диану де Шательро. Юноша прекрасно знал сколько ей лет, но не мог не отметить, что ни возраст, ни удары судьбы, под которые ее подставил благоверный супруг, ничуть не сказались на прелестном личике воспитанницы Дианы де Пуатье. Взгляд молодого человека скользнул ниже. И не только на личике. Однако, кроме эстетического удовольствия лицезреть эту женщину, фаворит Его величества предвкушал и еще одно. Посмотреть, как она будет выкручиваться из ситуации, в которую сама же себя и поставила, явившись к ложу государя. Стоило признать, что в иное время, маркиза д'Ампуи было проблематично застать в одиночестве. Он либо сопровождал повсюду Генриха, либо находился в обществе друзей. И тут бабуля надвое сказала, что было лучше - придти и вот так вот беспардонно вторгнуться в его сны, или столкнуться сразу с несколькими языками тех, кого в народе называли «милашками» короля. Впрочем, прозвище было настолько удачным для благообразных своей наружностью молодых людей, что «прилепилось» к ним намертво. Хотя в Лувре и в лицо им мало кто осмеливался так говорить, ибо рисковал наткнуться на острые шпаги тех, к кому оно относилось. Или же на суровый взгляд монарха. - О, как я благодарен вам за то, что вы избавите меня от нотаций, вы себе не представляете, - благодарно склонив голову, встретившись притом носом с подушкой, Луи изобразил нечто вроде поклона, пряча таким образом беззлобный смешок. Смелость мадам Ди вызывала невольное восхищение. – Но, даже в порыве этого светлого чувства, боюсь, не смогу ответить на ваши вопросы, ибо на них может ответить только государь. И, все же лежать, когда женщина стоит, становилось неловко. Придерживая покрывало и отбросив смущение, Можиро поднялся из кровати, обернув бедра расшитым золотыми лилиями Валуа голубым бархатом. - Почему вы пришли с этими тревогами ко мне? – посмотрев спокойно в глаза герцогини, маркиз прошел мимо нее к кувшину с водой. Смочив салфетку, он отер лицо и шею. Последняя его фраза, в отличие от всей остальной речи, была лишена иронии и скрытой насмешки и выдавала, что при желании придворный может быть вполне серьезен.
Этим днем во дворец Клермонов принесли записку для графа де Бюсси от одной очень знатной дамы, которая назначала графу встречу в одном из снятых ей небольших домов близ Сент-Антуанского предместья. Она прибыла в Париж ненадолго и жаждала встречи с Бюсси, с которым познакомилась пару лет назад.
Сославшись на личные дела, Луи не сопровождал Монсеньора нынче в аббатство св. Женевьевы, в душе искренне не понимая, отчего это принца охватил внезапный приступ благочестия. Сейчас же ему нужно было сообщить его высочеству, что его не будет и при утреннем туалете принца крови. Вместо того, чтобы наблюдать, как сына короля и брата короля будут причесывать и облачать в одежды, Бюсси предпочел проваляться на несколько часов больше в постели со своей давней знакомой. Но пускаться в излишние объяснения с Франсуа не хотелось. А посему, потомок древнего рода предпочел пойти на хитрость и передать сию прискорбную, безусловно, для него новость через приятелей.
Найти их проблемы не составляло, хотя «Три кабана» было уже вторым заведением, куда заглянул д'Амбуаз в поисках Антрагэ и Рибейрака. Войдя в харчевню, знаменитый дуэлянт обвел взором залу и заприметил-таки обоих друзей за дальним столиком. Это было непросто, так как их уже явно сытые лица то и дело скрывались за спинами других двух вельмож, стоявших рядом. Удивление перешло в ухмылку, когда стало ясно, что рядом с приятелями стояли граф де Леви и его дружок д'Эпернон.
- Приятного всем возлияния, господа придворные, - граф стянул перчатку и поочередно поздоровался с анжуйцами, крепко пожав им руки в знак приветствия. Миньоны короля не были одарены подобным знаком, но были вознаграждены любезнейшей улыбкой. - Ба, мои дорогие, и давно это среди вас всех царит подобное благодушие? Ей-богу, и Монсеньор, и его величество будут, несомненно, рады подобному положению вещей и благословят вас всех и разом, проявив такое же трогательное единомыслие, как вы здесь демонстрируете единение, - «а вернее сказать, пошлют вас всех и разом с глаз своих долой ко всем чертям», - не переставая лучезарно улыбаться подумал про себя Луи. Еще бы! И для Франсуа Анжуйского и для Генриха Французского предметом гордости служили их приближенные и свитские. Каждый из Валуа старался собрать вокруг себя общество наиболее блестящее. Или сделать его таковым, одаривая титулами и деньгами. Соперничество между братьями передавалось и их людям. И поощрялось обоими Валуа. - Я бы с радостью присоединился к вам, - деланно печально вздохнул Клермон, обведя стол взором и отметив, как на нем, так и в руках Келюса стаканчики с костями, - но я пока не тороплюсь вылететь из столицы, зато спешу на одну очень важную для меня встречу.
Отправлено: 17.04.14 16:13. Заголовок: На игровом поле: Лу..
На игровом поле: Луиза де Водемон потрясена известием - она в тягости. Не менее ее потрясен король, ибо в беременности жены он не повинен, а непорочное зачатие маловероятно. Генрих де Гиз задумывается о том, что мужчинами управляют женщины, и вот по его приказу ко двору прибывает юная и темпераментная Антуанетта дОмаль. Маргарита Валуа приходит к выводу, что муж подруги это больше чем друг, но меньше, чем муж.
Преподобный отче принюхался. Вроде бы в воздухе ничем подозрительным не пахло, да и утро раннее, впрочем, для смиренного брата Горанфло то был не резон. Почтенный брат был бездонен, как винная бочка, и явно страдал душой и телом, если ему не удавалось заполнить эту пустоту соответствующим содержимым. Вот эта способность – поглотить немыслимое количество хлеба насущного (и запить все это вином) – и вызвала тревогу преподобного отца настоятеля.
Аббатство Святой Женевьевы не бедствовало. Отчасти, благодаря щедрым покровителям (имена этих покровителей были еще одной причиной седины в шевелюре Жозефа Фулона, ибо за все приходилось платить, за щедрые даяния тоже), отчасти благодаря рачительному управлению большим монастырским хозяйством. Добрый аббат достоверно знал, сколько цыплят, сколько караваев хлеба, сколько кувшинов вина употребляет каждый из смиренных братьев, вверенных его заботе. И вот так получалось, что в бездонное чрево брата Горанфло добра уходило куда как много, а вот толку с вышеозначенного брата было чуть. Поскольку до работы он был ленив, и горазд только языком молоть. Но отец Жозеф умел извлечь пользу из любого монаха, даже самого никчемного…
- Спаси тебя Господь, сын мой, - елейно проговорил он, перебирая самшитовые четки. Взгляд серых глаз блестел исподлобья хитро и остро. – Надеюсь, ты в добром здравии? А то по тебе не видно, что в добром. Жозеф Фулон, страдавший желудком, с трудом подавил в себе недостойную христианина зависть. - Я призвал тебя, брате, чтобы поговорить с тобой о том, как ты можешь послужить нашей честной обители. Возрадуйся, ибо на тебя будет возложена великая миссия!
Брат Горанфло
Уныло-прискорбно вышагивал брат Горанфло к святой обители, что давала ему приют и хлеб. Сума его была почти пуста. Базарные кумушки сегодня были скупы и глухи к его увещеваниям, а ту пару окорочков, что добрая рука вложила-таки в руку преподобного сборщика подати, он съел почти сразу и даже вкуса их не почувствовал. Утро не задалось.
Сокрушенно вздыхая, бывший солдат французской армии неумолимо приближался к родному аббатству. Не вернуться туда он не мог. Это бы значило остаться без завтрака. А сейчас Горанфло не отказался бы даже от буханки хлеба с водой. Удовольствия никакого подобная пища не принесет, зато воды можно выпить много и хоть как-то обмануть ненасытный желудок.
То, что отец-настоятель попросил привести к себе сборщика подати, было дурным знаком. Уже не раз Жак-Непомюссен ощущал на себе осуждающие взгляды Фулона, но Бог был милостив, и настоятель в глазах своих братьев по вере во всем уподоблялся ему. Потому, наверно, пока ограничивался лишь взглядами.
- Создатель был добр, отче, - прошамкал Горанфло, пряча несчастный взгляд. Слова о возможной миссии и вовсе привели горемыку в ужас. Перебирая концы веревки, которой была подпоясана ряса на необъятном животе, он опустил взор в пол. – Достоин ли смиренный раб божий важного дела, - неуверенно молвил он и осекся, не находя что еще сказать.
Все даты в формате GMT
0 час. Хитов сегодня: 131
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Это каталог форумных ролевых игр: форум, в разделах которого имеются адреса других форумов с кратким описанием того, что там происходит. Как найти свою игру? Посетить интересующий раздел нужной тематики, и пройтись по темам и указанным в них адресам. Потом можно написать свой отзыв прямо в теме.
Некоммерческий проект. Если Вы оставили здесь свои cookie, Вы сами за них отвечаете! Информация на сайте доступна по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivatives» 4.0, если не указана другая лицензия в подписи автора сообщения.
..... база данных пополняется с 20/06/2007..... картинки для оформления форума сделаны с помощью редактора Inkscape, в шапке присутствует фрагмент работы неизвестного художника
Внимание! На форуме включена премодерация!
- участник сейчас на форуме