Мы приглашаем Вас на необычный игровой форум. Вы можете прийти компанией или в одиночку, нарисовать квест для любого места и времени или отыграть небольшую пьеску, пока есть желание и есть драйв. Здесь приветствуется озвучивание Ваших желаний. Напишите свою сокровенную мечту и найдите единомышленников, которые захотят с Вами поиграть. Именно то, что Вы нафантазировали, прямо сейчас. Лохматые века, Возрождение или Новое время, реальная жизнь или антиутопия. Вы выбираете. Вы играете. Вы приходите, чтобы написать Вашу историю.
Младший научный сотрудник Института изучения внеземных цивилизаций совершает "прыжок" во времени. Первая встреча.
Майкл Сикорски пишет:
цитата:
Несколько дней, обещанные профессором, слились в один неопределенно-короткий промежуток времени. Его катастрофически не хватало. Майкл на автопилоте перемещался между отделом исторической реконструкции и библиотекой, пытался жертвовать сном, но получил нагоняй от доктора, к которому отправил его профессор Мияги, и смирился с необходимостью хотя бы кратковременного отдыха. Врач, пожилой человек со старомодной бородкой-эспаньолкой, провел скрининг, удостоверившись в отличном состоянии здоровья нетерпеливого пациента, поворчал, придравшись к неаккуратно залеченной ссадине, назначил сеанс магнитотерапии, который Майкл успешно совместил с чтением «Наставления юношам» и, покусывая стилус, произнес глубоким басом, на концах фраз дающим оттяжку в хрип: - Профессор Мияги попросил меня помочь… сказал, вы отправляетесь в дальнюю командировку. - Вроде того, - осторожно ответил Сикорски. Доктор кивнул, полностью удовлетворившись расплывчатым ответом пациента. - Мы вживим вам два вида имплантов, мистер Сикорски. Гомеостатический, реагирующий на дисбаланс кислотно-основного состояния и контролирующий содержание электролитов крови… крайне необходимая штука при остром обезвоживании или интоксикации, и универсальные стволовые клетки лимфоцитарного ростка крови – на случай вероятной инфекции. - Я попросил бы посодействовать с набором первой помощи в полевых условиях. Добрый Айболит снова кивнул, вызвал ассистента и продиктовал ему список лекарств, в котором Майкл смутно улавливал знакомые названия. - Противошоковые, анальгетики, гемостатики, все в шприц-тюбиках с автодозаторами. Прощаясь, Майкл долго и чувствительно тряс доктору руку, удостоившись внимательного понимающего взгляда.
Он машинально погружал себя в режим автоматического сна; как скупец над златом, трясся над каждой свободной минутой, и выторговывал у здравого смысла еще полчаса… еще четверть часа. К концу четвертых суток Майкл Сикорски с удивлением обнаружил, что пытается набрать рабочий текст с использованием букв элонского алфавита. Перед его мысленным взором плавали страницы Хроник, испещренные рукописными текстами, которые он мог воспроизвести до последней запятой – но не мог произнести. Эта проблема мучила его больше всего. В совершенстве постигнув письменность королевства Дарио, он был совершенно бессилен фонетически. Раз за разом он выводил над столом голографические изображения жителей древней страны, раз за разом считывал особенности развития мимической мускулатуры, ища предполагаемые зацепки… и продолжал сомневаться. Утром пятого дня Майкл Сикорски стоял в приемной кабинета профессора, ежась под пристальным взглядом секретаря-референта. Молодая девушка, почти девочка, чем-то неуловимо похожая на профессора, не скрывала удивления, рассматривая визитера в упор. На заросшем трехдневной щетиной лице научного сотрудника сияли изумрудно-зеленые, как аквариумная трава эгерия, глаза. Живописности преобразованной радужке добавляли инъецированные розовые склеры. - Входите, мистер Сикорски, - пропела референт, - профессор ждет вас.
Мияги пишет:
цитата:
Мияги стоял спиной к дверям, склонившись над столом. - Итак, ты считаешь, что готов, - резюмировал он, даже не обернувшись. В голосе профессора не было издевки или иных интонаций, способных унизить ученика или дать ему понять, что его недооценивают; японец просто констатировал факт. Подсунув Майклу древнее «Наставление юношам», Мияги знал, что делал. И пусть Сикорски давно уже не был подростком, ему, натуре увлекающейся, было, что почерпнуть из инопланетного источника. Язык, которым он был написан, сам по себе оказался достаточно труден для восприятия. Проблему усугубляли витиеватые речевые обороты. И теперь профессор слегка опасался, что Сикорски попытается таким же образом вести беседу со средневековыми элонцами, но все же уповал на здравый смысл ученика. - Снаряжение, которое ты заказал, ждет в техническом зале. Не будем шокировать воображение моего референта, - Мияги наконец оторвался от экрана. – Достаточно того, что… Придется побриться, - вдруг сменил тему профессор. – Знать со щетиной не ходит, и вряд ли даже самый мелкий вассал графа терпит неопрятного конюшего. Это была существенная деталь. В мозгу японца сейчас любая мелочь приобретала значение вселенского масштаба. Мияги беспокоился за ученика. - У меня плохие новости, мой мальчик… - столешница осветилась, в воздухе повис сотканный из золотистых световых нитей сложный график. – Техники сообщают, что сегодня ночью был зафиксирован нештатный пробой темпорального континуума. Судя по сигнатуре, заброску прошла возвращаемая Т-капсула военного образца «Харон-70». Темпоральный профиль точки назначения совпадает с нашей с разницей в минус две недели. Взяли с запасом…
Отправлено: 26.03.13 16:48. Заголовок: Майкл Сикорски пишет..
Майкл Сикорски пишет:
цитата:
Зверь почуял человека за милю – но человек заметил зверя, когда между ними было несколько шагов. Расстояние прыжка. Стайка птиц с пестрым оперением взметнулась верх, и Майкл оступился. Под жесткой кожаной подошвой хрустнула сухая ветка. Между густых ветвей кустарника мерно поднимался и опускался – в такт дыханию – темный мех. «Самоуверенный дурак! – выругал себя Сикорски, - голову расшиб, для людей легенду готовил! Сейчас будет тебе легенда…» Он готовился к встрече с теми, кто может заподозрить в нем врага, легкую добычу, возможность поживиться… но не подумал о противнике, который в первую очередь увидит в нем вовремя подвернувшийся [под клыки и когти] ужин. В «Хрониках» изредка встречались описания диких животных, гравюры, изображающие охоту... Младшего научного сотрудника Сикорски мало интересовал бестиарий. А зря. Врага нужно знать в лицо. В морду.
Он немедленно подавил инстинктивное желание развернуться и добежать до первого дерева повыше. Во-первых, неизвестный спутник (возможно) тоже умеет лазать по деревьям, во-вторых, не стоит поворачиваться к нему спиной. - Надеюсь, ты хотя бы не голоден, - голос звучал громко и ровно, но – пожалуй, даже доброжелательно, пальцы правой руки машинально сжали рукоять меча. Тускло блеснуло лезвие. Майкл сделал осторожный шаг назад, не отводя взгляда от кустарника.
Persona пишет:
цитата:
Из кустов показалась черная морда огромной кошки. На тропинку вышел зверь, внешне неотличимый от земной пантеры. Местное происхождение выдавали только… А впрочем, у какой кошки не горят глаза в полумраке? В этот момент Сикорски понял, что испытывает дискомфорт. Что-то сдавило виски, вызывая легкую головную боль. «Ты рехнулся, северянин», - прозвучало прямо в голове. Киберпереводчик хранил такое гробовое молчание, словно уже заслуживал отдельного мавзолея. «Ковыряльник вытащил?..» - уточнил голос, в котором теперь слышалась едва ощутимая подначка. Ирония. - «А если – лапой?..» Пантера мягко двинулась по кругу, обходя Майкла и не сводя с него огромных желтых глаз.
Ответом на стук была тишина. Если бы Нина подождала чуть дольше, то, без сомнения, решила бы, что человек, вошедший в номер, кем бы он ни был, не хочет открывать дверь. Возможно, он не один. Возможно, собирается лечь спать, точно уверен, что никого здесь не знает, и не горит желанием ввязываться в разговоры или выслушивать неожиданные просьбы случайных попутчиков. В таком случае Нина бы постояла недолго под дверью, потом разочарованно вздохнула и отступила. Вернулась бы к двери, ведущей в ее номер - громкий храп соседки, слышный и здесь, не дал бы ошибиться даже в темноте. Но она, не подозревая в наступившей тишине ничего, кроме того, что внутри удивлены, сразу постучала снова.
- Денис, извините, это Нина. Вы ведь не спите? В конце концов, если там кто-нибудь другой, можно просто извиниться. Но было бы лучше, если бы человек, спустившийся с другого этажа, был им. Воображение надеялось на невероятное везение: Денис, как и многие постояльцы, "гуляет" с какими-нибудь знакомыми на другом этаже. В номер просто забежал за чем-нибудь нужным. "Если у вас тут пусто, не разрешите прикорнуть хотя бы на пару часов?" "Вообще-то неудобно", - говорил внутренний голос. "Неудобно - это спать под рулады соседки", - отвечал другой внутренний голос и добавлял. - "Или в холле на стуле".
Денис Корзун пишет:
цитата:
Нина! Этого он не ожидал – собственно, почему не ожидал? Она вполне подходила под категорию «интеллигентного постояльца». Посто-ялицы. Посто-ит и уйдет. Он ждал, старательно сдерживая готовый вырваться наружу шумный вздох. Нина видела, как он входил, если окликнула его по имени... А вошел он около четверти часа назад. Ждала? Зачем? Но определенно решила, что здесь он по праву. По приглашению, или живет в этом номере. «Все отрицать». Если в разговоре всплывет этот досадный факт, проще убедить ее в том, что она ошиблась. В холле темно. Следов он не оставил. Дактилоскопия не понадобится. Он ждал. Текли секунды. Время ожидания имеет странное свойство растягиваться, делаться вязким, застревать между пальцами, оставляя на ладонях липкие следы. Ему казалось, что прошло не менее десяти минут – на самом деле, не более двух. Мысли текли стремительно. «Зайду к ней позже… Собирался ведь… А ведь у нее сигареты есть… Наверняка». Денис не видел, чтобы она курила. Но почему-то до царапающего ощущения узнавания представил тонкие пальцы с аккуратным маникюром, сжимающие фильтр, медленный изгиб искусно накрашенных губ и дым горизонтальной восьмеркой бесконечности. Настолько реально, что цвет спелого бордо выткался в углу темной комнаты. Корзун знал за собой это свойство. Женщины в его воображении возникали нечасто, но всякий раз – цветными фрагментами. Те, что зацепили. Нина была вот такой - мозаичной, обломком красного вина и сигаретного дыма. Гарри смеялся. «Дурак ты, Дэнни. Нормальные мужики понравившуюся бабу иначе представляют. В удобной позе. – Сам дурак. – Это аргумент». Зачесались пальцы, от никотинового голода сосущее ощущение во рту превратились в стальной жгут где-то в эпигастрии. Постоит и уйдет. «Да уйди же!» Корзун ждал, щурясь на циферблат наручных часов. За дверью повисла тишина. Шагов он не слышал. Выждав еще пять минут [показалось, что вечность], он бесшумно подкрался к двери, замер, прислушиваясь, и нажал дверную ручку. В номер протекла тусклая полоска охры.
Тематические зарисовки. Вольная фантазия по миру Джорджа Мартина.
Arya Stark пишет:
цитата:
Солнце. Дождь. Туманы. Казалось, что погода чует настроение Кошки. Оно было переменчивым, а Арья не любила перемены. Они приносили лишь горести. Она с тоской вспоминала жизнь в родовом замке до приезда короля Роберта. Тогда все были живы, а сейчас от Старков и Винтерфела остались лишь воспоминания, но девочка знала, что и это не менее ценно. Если она забудет, потеряет хоть крупицу того, что хранит ее память, то легко будет забыть и черные слова молитвы. Если бы она хотела забыть, то Игла последовала бы вслед за другими ее безделицами, брошенными в мутную воду, в ту безлунную ночь, когда она становилась Никем. Рука Кошки легла на изящный, искусно вырезанный эфес. Клинок был тонкий, упругий, серебряная филигрань шла вдоль лезвия. Девочка взмахнула им. Мышцы заныли, ощущая его тяжесть. «Клинок тяжел ровно настолько, чтобы ты окреп», - говорил ей Сирио. Арья вспомнила об Игле. - Мальчик! Положи клинок, – донесся до нее певучий голос Балдовино. - Я не мальчик, - огрызнулась Кет. - Мальчик, девочка. Оружие может трогать только фехтовальщик. - В его голосе послышались знакомые нотки. - Ты фехтовальщик? Неет, - мастер поцокал языком и отобрал у нее шпагу. - Какое оружие предпочитает твой, друг? – обратился оружейник к ней. - Он мне не друг, - снова огрызнулась Кошка Кет. – Продай ему ржавый топор. Арья насупилась, но вдруг жадно стала вглядываться в браавосца. - Топор? Ржавый? Мальчик, ты безумен? В мастерской Балдовино ржавчина бывает только в сердцах его покупателей. - Они хотели клинок. Может быть даже два. Ты можешь заломить цену – они все равно заплатят, - глядя на Раффуса ответила Арья. Оружейник лишь хмыкнул, а в глазах его блеснули теплые искры при взгляде на торговку устрицами. - Клинок не может стоить не больше и не меньше, дороже или дешевле. Он стоит ровно столько, сколько он должен стоить. Оружие – это тебе не твои устрицы, мальчик. Странно, но в его словах послышалась давно забытая ласка. Арья поежилась, но ершистость ее исчезла. - Пусть твои друзья выбирают. Хотя я, кажется, знаю, что предложить вам, чужестранец. – Балдовино посмотрел на Раффуса смело и прямо. - Меч. Рубящий. Простой. Твердый, как камень и острый, как обида. Суровый, как ваш Север. – Оружейник умело играл с мечом, демонстрируя Красавчику всю мощь предложенного оружия.
Raff the Sweetling пишет:
цитата:
- Продай ему кинжал, бойкий, как пентосский торговец! Тирли вынырнул откуда-то из-за Раффовой спины, не иначе, как приглядывал за тем, что плохо лежит. Наемник понимал мало из того, о чем так бойко болтали торговец с Крыской и глухое раздражение колыхалось в нем, пока еще неопасное, где-то на дне желудка. "Лучший торговец на этом рынке или ищи себе другого" то и дело взмахивал руками за своим прилавком, его рот не уставал говорить, и потоки браавосского изливались на Раффа, который с трудом понимал только "клинок", "мальчик" и кажется "безумец". Наемник то и дело возвращался взглядом в одну точку, в почти незаметный шрам на правой щеке оружейника, он так смешно дергал кожу во время разговора, подвижную часть возле крыла крючковатого носа. Отвлекся только посмотреть на мечи. Но долго не задерживался. Насмотревшись, бросил Кошке: - Переведи, что мне нужен кинжал попроще. Вот такой. Красавчик вытянул руку и показал длину на предплечье. - О! А вот эта штучка только от нас может быть! Только от нас! Капитан возил такие не единожды! - Тирли отирался у стойки с оружием, царапая грязным ногтем рукоятки, выполненные из слоновой кости. - М-м-м... Они еще даже пахнут трюмом и Рынком теней, хе-хе. - Вон тот без крестовины и с полуторной заточкой. Сколько ты хочешь за него? Рафф вдруг понял, что его беспокоит. Браавосец был болтлив и приветлив, как все торговцы любого из концов этого мира. (Хотя откуда Раффу это было знать? Многие виденные им торговцы зачастую были весьма напуганы и готовились расстаться с жизнью.) Но руки его, с мослатыми длинными пальцами, как будто жили отдельной жизнью. Они перебегали, как пауки, с одного ножа на другой, облапливали один за другим засапожники, потом перелезли на корд, огладив (наемник был готов поклясться что изучив до последнего завитка) рельефные рисунки гарды, потом, подрожав немного над деревянными богато инкрустированными ножнами неизвестного вестероссцу кинжала, перелезли к другому товару на прилавке, следуя за своим хозяином. Какой купец мог обладать такими мерзкими руками? Они скорей должны принадлежать вору. - Хозяин, ты не жмись! Этот человек вскоре придет к тебе за мешком оружия, вот посмотришь! - продолжал болтать, стоя от них в стороне Тирли. Рафф услышал, что названа цена за приглянувшийся ему клинок и предложил Тирли поторговаться, пообещав: - Половину от того, что он скинет, дам тебе. А еще торговец, как там его, с длинным бестолковым именем, улыбался Крыске так, как будто давно ее знает. Рафф задумался, рассматривая заточку, что станет с Тирли, если он выполнит свои желания? Хватится ли кто-то этой девчонки? Заступится, если обидят? Или, как сотни попрошаек в таких клоаках, как эта их гавань, она только будет счастлива, если ей бросят после монету и оставят в живых?
Дважды на пути ему встретились небольшие деревеньки, однако жители их показываться не спешили. Однажды мальчишка лет семи, в грязной холщовой рубашке и таких же портках, перевязанных бечевой, выскочил на дорогу, едва не уткнувшись носом в его сапог, вспахал босыми ногами землю, испуганно заморгал и с воплем кинулся прочь. Слов Майкл не понимал. К счастью, никто не бежал ему вслед с вилами и кольями. Или у него превратное представление о местном средневековье? Городские стены он увидел издалека – в воздушном мареве протаяли круглые сторожевые башни, серого камня, в основании поросшие зеленым мхом. У поднятой решетки ворот топталось несколько пеших путников. Единственного конного – высокого человека в темном плаще городская стража пропустила беспрекословно, молча расступившись. Он оставил после себя облачко дрожащей в воздухе пыли и кислый запах железа и пота. Рядом с Майклом остановилась груженая бочками телега. Возница – невысокий и кряжистый, густо, до шеи поросший черными курчавыми волосами, равнодушно мазнул взглядом по пешему путнику и слегка подобрался, почуяв в нем кого-то, более высокого по статусу. Сикорски решился, шагнул вперед и уселся на задок телеги, болезненно морщась и указав рукой на окровавленную голову. Слегка мутило. Не от страха и не от ушиба. Напряженное и вязкое ожидание давалось ему с трудом.
Persona пишет:
цитата:
Возница не возразил: хрипло и гортанно прикрикнул на волов, и телега потащилась дальше, подскакивая на каждой кочке. Пахло дегтем, давленым виноградом и характерным тяжелым духом пропотевшей рабочей скотины. Телегу без досмотра не пропустили. Один из стражников прошелся вокруг, постучал по бочкам (каждая отозвалась характерным глухим звуком) и остановился перед пассажиром с разбитой головой. - &#%`/``& ? – поинтересовался он, с интересом рассматривая синяки и ссадины на физиономии человека в цветах баронов Даго. - @#%& ^&I(& £çãŧζ … ΰөאعښỷ? Возница что-то фыркнул со своего места. По интонациям можно было предположить оправдания: «Я не я, собака не моя, этого типа вообще впервые вижу». Стражник, здоровенный детина в легкой кольчуге поверх стеганки, которую прикрывал черно-синий нарамник, окаймленный узкой белой полосой, должной символизировать геральдическое серебро, почесал затылок. Шлема на нем не было. Непорядок, конечно, но… Постой пять-шесть часов на солнышке в железной шапке, и не удивляйся, если вдруг начнешь проверять подорожные у розовых единорогов. - &#%`/``& ? - повторил стражник.
Отправлено: 20.04.13 07:25. Заголовок: Persona пишет: - Об..
Persona пишет:
цитата:
- Обед после, - отмахнулся Ольберг. – Вы же не думаете, что граф примет вас в любое время? Еще час-полтора, и вы не пробьетесь сквозь толпу гостей. А если пробьетесь, больше двух слов вам не перепадет… Если я правильно понял, у вас какое-то дело к Лабри? Дверь кухни закрылась за их спиной, отрезая мужчин от царства разнообразных запахов. Ольберг свернул к винтовой лестнице и они поднялись этажом выше. Короткая пробежка по узким замковым переходам вывела их к дверям, за которыми оказалась анфилада из трех небольших (по местным меркам) залов, отделанных деревом, светлой тканью и облицовочным камнем вокруг каминов (в зонах наиболее сильной генерации тепла). - Вот мы и дома, - пробормотал баронет, сдергивая покрывало с тяжелого резного сундука. – Так… Цвета Шагана не пойдут… Парадные тоже… На стол упал плащ цвета высохшей до предела осенней листвы. К нему не прилагалась привычная тяжелая застежка-брошь, плащ шнуровался, причем шнуровку можно было затянуть или распустить одним движением. - Так будет хорошо, - твердо сообщил Рейнар и едва слышно добавил: - Надеюсь… На плаще был вышит уже знакомый Галлину гербовый сокол графства, но не серебром – цвет вышивки совпадал с цветом шнура. Мореный дуб. Безупречно подобранный оттенок. Плащ выглядел сдержанно, и вместе с тем очень дорого. - Считайте эту одежду гарантией того, что вам дадут произнести хотя бы «Здравствуйте», - вздохнул Ольберг. – Увидев этот плащ, Кайден поймет, что я хочу оставить за собой право вас убить. - Дело зашло так далеко? – присвистнул менестрель, тихонько бродящий по залам и рассматривающий развешанные на стенах гобелены и оружие. – Наш добрый справедливый правитель рехнулся окончательно? - Придержи язык, - бросил Рейнар. – Иначе займешься горловым пением… - Убийца, - презрительно бросил студент уже Ольбергу. – Настанет день и народное терпение лопнет. И вы с вашим драгоценным графом окажетесь там, где вам самое место… - Что ты знаешь об убийствах? – вкрадчиво осведомился Рейнар, связанный данным словом по рукам и ногам. Тиль беззастенчиво этим пользовался. - Легко стрелять в связанных людей? – с юношеской горячностью осведомился студент. – Всегда хотел спросить, как это? Да вот случай не подворачивался… - Я обещал не отрезать тебе уши, - мурлыкнул Ольберг, взвешивая в руке невесть откуда возникший кинжал. - Я ничего не говорил про язык! Побледневший менестрель присел и попытался слиться со стенкой. - Я солгал? – осведомился этот барельеф на пол-тона ниже. - Если бы я не выстрелил, его бы запытали на глазах у толпы, идиот! – рявкнул доведенный до бешенства Рейнар. – А такие как ты… Ты хоть представляешь, что такое провисеть на дыбе несколько часов?! - Ты мог его спасти! – у менестреля прорезался голос. Орущий баронет был ему не так страшен, как мурлыкающий. - Вот только мятежников я еще не спасал, - усмехнулся Рейнар. Судя по всему, остывал он так же мгновенно, как и вспыхивал. – С какой стати? Менестрель что-то прошептал, но так тихо, что никто не расслышал. На его счастье, Ольберг отвернулся, и даже по губам не прочитал это лаконичное: «С-собака имперская…» - Мы закончили, Гриф, - по-прежнему усмехаясь, сообщил Ольберг. – Рекомендую оставить здесь вашего спутника. Одно неверное слово во время аудиенции у графа, и ему конец.
Майкл Сикорски пишет:
цитата:
«Вероятно, вам лучше не знать о роде моего «дела» к Лабри, Рейнар», - Сикорски молчал, предпочитая слушать и запоминать; как кошка следит за мышью, наблюдал перемещения графского телохранителя. Он предпочитал молчать и слушать, и терпение того стоило – краткая вспышка гнева, мелькнувшая на лице Ольберга, в один момент притушила безмятежность его взгляда. Майкл слушал, впитывая каждое слово. Смысл нехитрых слов уличной песни, ускользавший от непосвященного, бесплотный дух, скелет - обрастал плотью и кровью, восставал из мертвых, оживал, вырастал в человека, приговоренного к дыбе, и всякий раз Рейнар Ольберг убивал его снова? «У вас своя драма, Рейнар?» - он протянул руку за плащом, встретившись взглядом с колкими, словно ноябрьская наледь, глазами Ольберга, скинул свой тут же, у камина – темно-коричневая тряпица легла у ног лужицей, и набросил на сюрко подарок баронета. Тяжелая слежавшаяся ткань пахла лавандой. Рейнар улыбался. - Да, дело, - Гриф Галлин скупо улыбнулся в ответ. Кибер достаточно поднаторел в адаптации слов произнесенных, но читать по губам он не умел. Он не умел читать по лицам, по глазам, не умел считывать скупые жесты и бешеную наледь взгляда. Самые совершенные машины могут меньше, чем человек. Майкл отвернулся на минуту, делая вид, что рассматривает герб на висящем на стене щите, чтобы скрыть от баронета а и глазастого (и языкатого) студиозуса отсутствие ловкости управления со шнуровкой, но эта наука была нехитрой, и овладеть ею было делом нескольких секунд. Он отвернулся и боковым зрением поймал безмолвное шевеление побледневших губ Тиля. Поймал и предостерегающе сдвинул брови. - Ты останешься здесь. Ты пришел сюда по моей воле, мне будет неприятно, если окажется, что я привел тебя на смерть. Нехорошо как-то. Неправильно. Мне придется вступиться за тебя, и, возможно, тоже умереть. Два трупа по всем статьям проигрывают двум живым и полным желаний молодым людям. Постарайся не лишиться ушей и языка, приятель… Хотя бы до моего возвращения, - лаконичный кивок показал готовность следовать за баронетом в графские покои и к черту на кулички. В Шагане не было ни чертей, ни куличек. Шаги гулким эхом рассыпались по залам. - Благодарю за плащ, Рейнар. Вкус у вас отменный, да и размерами мы… совпадаем, - негромко проговорил Гриф, беглым взглядом скользя по стене, увешанной сдержанно мерцающим оружием и гобеленами, изображающими батальные сцены. Он помолчал; пауза была краткой и знаменовала продолжение – согласно неписаным законам вежливости, далее должен следовать вопрос о количестве комнат в замке или размерах камина Главного Зала, или, на худой конец, цене «вот этого гобелена» и «верно ли, что на нем изображена битва у Красной речки?», или количестве приглашенных гостей, бараньих туш и подготовленных бочек вина и эля. - Вы убили его… из милосердия?
Арчи был зол. Страшно зол. Время кормежки давно миновало, а ни одного из этих мешков с мясом, которые должны были его кормить, не было дома. Кот облазил все самые извилистые изгибы корабля, побывал во всех каютах и коридорах, подозревая, что оба дылды, бывшие у Арчи в подчинении, опять увиливали от своих обязанностей, спрятавшись в каком-нибудь закутке и распивая несъедобную вонючую жидкость из одной из этих стеклянных бутылок, которыми так любил играть кот, когда те опустеют. Но нет, ни одного мешка с мясом на борту не было. Перекусив парой попавшихся по пути крыс (Арчи мимоходом пожалел, хотя как он может пожалеть, он же кот, что съел всех крыс за три последних недели и не дал расплодиться новому поколению), кот решил наказать своих непослушных рабов. Осмотревшись по сторонам, Арчи понял, что лапы завели его прямо к каюте дылды, который был выше ростом, чаще встречался в обществе самочек и еще резко пах какими-то жидкостями, которые назывались "ду-хи". Проскользнув в каюту, кот с удовольствием поточил когти о неосмотрительно развешанную на стуле рубашку, сделал лужу на подушке и поспешно ретировался обратно.
Пробегая мимо открытого люка, Арчи увидел новую цель. Развешенное на трапе одеяло капитана. Прекрасно, то, что нужно. Кот направился к нему и принялся с наслаждением точить когти.
Внезапно снаружи послышались шаги. Кот навострил уши и прислушался. Мятежные и своевольные мешки с мясом регулярно предпринимали попытки выжить Арчи из его законного дома и выносили наружу, но кот каждый раз упорно пробирался обратно. Тем не менее, осторожность никогда не повредит и лучше не попасться на глаза этим олухам, чем потом пробираться пыльными шлюзами обратно.
Однако из-за угла показались не рабы Арчи, а какой-то новый, странный, вонючий мешок с мясом небольшого роста. Очевидно, чей-то детеныш. Уставился на кота.
- Чего уставился? - Спросил Арчи. Ну, как спросил. Кошки же говорить не умеют. Встопорщил шерсть, выгнул спину, зашипел, показал когти.
- Спокойно, котик, кис-кис-кис, - защебетал какую-то околесицу детеныш. Арчи возмутился и посоветовал ему проваливать куда подальше. В подтверждение своих воплей кот ударил лапой по трапу.
- Котик, смотри, что у меня есть? - Детеныш вытащил откуда-то какой-то сверток.
- Да это же оскорбление, - зашипел кот, готовясь прыгнуть и вдосталь проучить наглеца. Однако мелкий негодник каким-то образом сбросил на него одеяло, закутал в кулек и небрежно куда-то бросил. Такого обращения Арчи стерпеть не мог. Взмахнув когтистыми лапами, кот проделал в одеяле дыру и выскочил наружу. Любимое одеяло капитана Макгаррета осталось сиротливо валяться в грязи.
Кот грозно зашипел и осмотрелся по сторонам. Маленького паршивца нигде поблизости не было. Запахи указывали, что тот вторгся в его дом. Арчи зашипел и кинулся следом. Он жаждал крови.
Нет, это не программа "В мире животных". Это искрометный и стебно-позитивный сюжет о приключениях космических авантюристов. Начало захватывающих приключений читать здесь: Бескрайний космос, часть 1.
Он думает, что она здесь из-за него. Марла удивилась. Не потому, что это было не так, а потому что не задавалась вопросом, почему. - Может быть, и ради тебя, - она немного подумала и решила, что так ответить вполне возможно. - Почему бы и нет? Ты тоже... интересный, - "тоже", видимо, было по отношению к картине. - Ты смотришь на меня и думаешь, равноценна ли я картине. И решил, что вполне да? А это комплимент или даже признание, - Марла глухо рассмеялась, лениво потягиваясь и поворачиваясь к Винни. - Мне нравится слово "обмен". Время на картину. Это чертовски правильно, потому что в другом случае было бы похоже на покупку. И тогда она бы обиделась. Как ни странно, Марла Картер, изломанная линия, чьи изгибы располагались так, чтобы не пересекать области, населенные обычными причинами и следствиями, умела не только злиться, но и обижаться. Обмен - это не покупка. Обмен - это удовольствие за удовольствие. Все по-честному...
Все испортил сильный стук в дверь. Марла вытащила из-под подушки картину и, плотнее скатав ее, сунула в руки Винни. Решение было мгновенным. Удовольствие нельзя купить... Она даже не посмотрела на окно. - Нет, милый. В окно прыгнешь ты. А они увидят здесь меня, то есть чего увидеть не ожидают. Меня вытащит Герберт. Делай с ней что хочешь. Я украду себе потом другую. И поспеши, потому что я с места точно не двинусь, и тогда нас увидят здесь вместе.
Винни Янг пишет:
цитата:
- И я прыгну, ‒ с вызовом повторил Винни, насколько хватало времени на вызов, ‒ я прыгну. За свою жизнь Винни усвоил одно правило: всегда находи время на вызов. Иначе бессмысленно. Иначе банально. Иначе скучно. Ветер не ударил в лицо и не заставил прядки волос развеваться, рама вообще поддалась не с первой попытки. Высота была не просто головокружительной – шеесворачивающей. - Вот дерьмо, ‒ сквозь зубы процедил Винни, судорожно затыкая картину за пояс. Дверь ходила, как на качелях; еще мгновение и прорвет лавиной легавых. Пора прощаться. ‒ Ну, бывай. Винни приложил к губам два пальца и послал Марле воздушный поцелуй, а потом опрокинулся в окно. В то мгновение, когда отряд специального назначения шумно расплескался по углам комнаты, заглушив шмяк тела о железо. Жирный шеф навалился на Марлу, скручивая ей руки. «Пособница», говорят они, будто в этом мире кто-то еще кому-то помогает.
«Что тебя ждет? Может, сутки «до выяснения обстоятельств»; может, пожизненное. Может, завтра ты проснешься, и все окажется странным сном. Ты знаешь, как развлекаются излишне богатые люди? Устраивают собственные ограбления, в которые потом с готовностью верят. Нам с Гербертом ты сразу понравилась. Я говорил, что мы двоюродные братья? Семейный бизнес. Ненавижу свою семейку. Мы вычислили тебя на прошлом Дега. На самом деле, мистер Дарлинг расстроился гораздо меньше, чем об этом писали газеты. Тебя уже ждали. Я думал, ты их перепродаешь по своим каналам куда-нибудь в Новую Зеландию. Но ты правда их уничтожаешь, ха-ха! Ты смешная. И я говорил, что у тебя отменный зад? Обман – это удовольствие за удовольствие. Мне нравится придумывать себе болезни, новых любовниц и приключения. Может, я даже придумал тебя».
Винни подтянулся на руках, перевалился на пожарную лестницу и потер бок: все-таки шлепнулся ребрами о прутья. Выскользнувшая из-за ремня картина планировала криком кверху. Пронесся груженый мусоровоз.
«Меня зовут Винни Янг, мне тридцать три года, я глава рекламного отдела крупной компании и патологический лжец. Иногда мне кажется, что я живу только ради искусства».
В гостиной одного из бунгало отеля с чарующим названием "Андалузия" было темно и пусто. Пусто, потому что не было людей. Из открытой раздвижной двери - высокой, доходящей до потолка, - что вела на террасу, довольно хорошо дуло, потому что терраса открывалась в пустоту, распахнутую навстречу морю. Время близилось к полуночи, поэтому море и небо, краешек которого было видно, если стоять в самой середине комнаты, тоже были темными. Воздух пах розами, пряными травами, солью и звучал оглушительным треском цикад. Доносилась приглушенная музыка, но откуда-то издалека: бунгало находилось вдалеке от основных отельных зданий и развлечений. Выглядело оно одиноким, но вот за дверью послышались голоса, женский смех и скрип шагов по гравийной дорожке. Скрип в замочной скважине, как будто кто-то пытается вставить туда ключ, но у него это плохо получается. Наконец, послышался поворот ключа и дверь распахнулась, впуская женщину. - Мы оставили распахнутой дверь на террасу! - восклицание сопровождалось легким ругательством. Звук захлопывающейся двери, щелчок выключателя - и электрический свет, заливший комнату, высветил гостиную и Кармелу, наклонившуюся около мини-бара. Одета она была нарядно: узкое василькового цвета платье и в тон ему туфли на шпильке.
- Я же сказала, у нас еще есть шампанское. И лед, - торжествующе провозгласила она. - Сейчас придут Пабло и Клаудия. Они, конечно, говорили, что на сегодня уже хватит и что бара было вполне достаточно, но все равно придут, вот увидишь. Хорошо, когда есть люди, с которыми не наговориться. Так, где у нас бокалы? Кармела подошла к низкому столику и водрузила на него ведерко со льдом и бутылкой шампанского. Огляделась вокруг ищущим взглядом, как будто на стоящих рядом диване и двух креслах могло быть что-то важное. - Где-то должны были быть бокалы... По движениям, смеху, плывущему голосу и легкой небрежности во всем можно было понять, что Кармела была несколько нетрезва, и что ей это доставляет определенное удовольствие. - О! - она нетвердой походкой подошла к письменному столу, взяла два бокала и водрузила рядом с ведерком. - Только два, но Клаудия обещала принести бокалы из их бунгало. Что-то я еще хотела сделать... ах да! Снять, наконец, эти чертовы туфли. Скинув обувь, она села на диван и вопросительно уставилась на дверь, в которой так и застыл ее муж. - А ты чего там стоишь? - она небрежно махнула рукой. - Проходи.
Алваро пишет:
цитата:
Он следил за движениями жены из-под полуприкрытых век, скорее машинально, чем с интересом, очевидно было, что Кармела в обрамлении французского окна с видом на море, ведерко со льдом и бокалы стали такой же привычной частью интерьера, как квадратная гостиная с низким столиком и бежевый диван. - Еще бы они не пришли, - голос Алваро из глубины дверного проема звучал глуховато, он нехотя шевельнулся и прошел в центр комнаты, геометрически выверенным движением расположился на геометрически-безупречном диване и расслабленно расстегнул верхнюю пуговицу на светло-серой тенниске. Верхний свет [софитов] отражался в его лысине обманчивым глянцем. - Еще бы они не пришли, - повторил он громче; в голосе звучали нотки превосходства, но превосходства не явного, сдобренного удовлетворением от констатации факта финансового преимущества, а холодновато-равнодушного, - шампанское в баре стоит сто шестьдесят евро за бутылку, и Клаудия не упустит шанса выпить на дармовщину, а Пабло будет рад возможности удовлетворить аппетиты жены за чужой счет. Взгляд его остановился на сиротливо брошенных туфлях [шпильками вверх], переместился на утонувшие в густом ворсе женины лодыжки с оттенком легкого неодобрения. - Тебе не кажется, что ты много пьешь?
Тим почесал Цейса за ухом и ответил гражданке Балабановой. Ее вопрос его устраивал больше. - Попросил, а как же. Обратно на руках принес, - это было преувеличение, но совсем небольшое. Тащили вдвоем. К дяде Васе Максимов обернулся, только осчастливив Инессу этой необычайно приватной информацией. - Поймали, - кивнул он. Каждый из собеседников должен был услышать то, что хотел, и ничего больше. Привычка, что поделать. - Семеныч, а ты почему от нас бежать кинулся? – уточнил Максимов, кое-что сообразив. – Да еще кричал что-то странное. Про инопланетян, сипилологов… Мы-то подумали, что тебя спасать надо. Жарко в кочегарке, перегрелся… Побежал черт-те куда… «Или перебрал в честь праздника», - дополнил про себя Тим и выразительно посмотрел на Инессу. Мол, вы-то понимаете, о чем я.
Дядя Вася пишет:
цитата:
- А вот это ты, мил человек, не заливай, - дядя Вася сердито сощурился. Было утро. Семеныч был трезв, а потому сбить его с толку было сложно. – Еще неизвестно кто перегрелся, когда у меня в кочегарке шарился. Меня спасать надо… это ж надо такое выдумать. Когда спасают с ног не валят, мордой в снег не кладут, руки не заламывают и допрос, будто я враг народа или шпиен какой не ведут. Бежал, говоришь… Побежишь тут, когда идешь себе из гостиницы, как положено, угля подбросить, - Семеныч гордо вздернул подбородок, мол, кочегар должен знать свое дело, - а тут дверь в кочегарку распахнута, фигуры темные шастают. Ночь, буран, гости незваные… Время лихое, может бандиты какие… а у нас в гостинице женщины, дети, вот и побежал и не чёрти куда, а предупредить,– дядя Вася снова был полон возмущения. – А инопланетяне, так мало ли что с сказанешь от неожиданности. Мы вон, давеча, со Спиридоновной про них балакали, она в тарелки верит, говорит КГБ их разыскивает. Вот и ляпнул с испугу… - застрять внимание Инессы на сипилологе было нельзя, и дядя Вася самоотверженно «бросился на амбразуру», решив признаться в позорном испуге. - Сами-то чего у меня в кочегарке с собакой делали, что искали, зачем байки рассказывали, что кочегарку ограбили? Почто сразу правду не сказать? А теперь про обиду тут балаболите. Это ж как надо обидеть, чтобы ночью, в буран на верную смерть уйти? Последнего дядя Вася искренне не понимал. Всю жизнь прожив в Сибири, он знал, что в такой буран даже бывалые охотники заплутать могут, и его обидчикам несказанно повезло, что они не только сами не заблудились, но и свою «пропажу» нашли, а потому очень хотел докопаться до истины
Инесса пишет:
цитата:
При виде явившегося дяди Васи Инесса испытала нечто вроде угрызений совести. Еще бы, ведь под одуряющим действием романтической истории она совсем забыла, что из-за напористости ее участников один из работников - читай подопечных ее - чуть не отдал богу душу. Правда, последующий разговор "персонала" с постояльцем вогнал ее в краску стыда, да такую, что по сравнению с ней и похмельный румянец казался смертельной бледностью. Вот ведь ляпает тут про глупости какие-то, ладно еще про сипелологов, так еще и КГБ с инопланетянами приплел. А если этот господин с собакой позвонит куда-нибудь и скажет, что весь административно-рабочий состав гостиницы "Дружба" пребывает в состоянии, не совместимом с положением ответственного работника? И доказывай потом, что воображению тоже покорны все возрасты. Трещит голова или не трещит, а разруливать было надо.
- Вы, гражданин, все-таки зря так резко с Семенычем, - матерински пожурила Тимофея Инесса, - он мужчина ответственный и всегда старается предусмотреть все. Волновались, понимаю, не до нежностей. А ты, Семеныч, не гоношись тоже. Дело-то какое оказалось. Девушка по сложным чувствам в лес ушла, не подумав, - на этом месте Инесса почти прослезилась. - Вот и разволновались мужчины. Разве же обвинишь их в том? Шутка ли, на руках обратно принесли. По лицу Инессы было понятно, что хоть и скрывает она свои эмоции, не желая дать им волю, но излишнее волнение за чересчур романтичную даму всецело одобряет. Про "на руках" принесли и вовсе прозвучало излишне лично и мечтательно. Гражданка Балабанова удостаивалась такого счастья очень много лет назад, да и то не более двух раз, и в этой жизни ей подобное уже точно не светило. Совершить подвиг по подъему ее роскошного тела под силу было только если экскаватору.
- Чего? - густым басом далеко не первой свежести и высокой степени проспиртованности присоединился к общему хору недоумения диспетчер. - Кто пьяный? Я пьяный?? На ся посмари, хмырь! Че вскочил в такую рань?! Правая бровь первого пилота Касла резко поползла вверх. Степень удивления подобным "приветствием" со стороны доблестной диспетчерской оказалась столь велика, что он даже забыл прокомментировать своевольное наречение корабля столь неблагозвучным именем. - Эээ... полетный контроль..? - Несколько сбивчиво поинтересовался Тоби, на всякий случай проверив краем глаза, сменил ли он частоту корабельного передатчика с того раза, как устраивал конференц-заседание с примадоннами местных борделей. Ошибки быть не могло, он, как и всегда, своевременно замел следы. - Вы меня не так поняли... Грузовоз "Пьяная... - Если у тебя уже даже грузовоз пьяная, то, по-моему, тебе конкретно завязывать пора! - язвительно заключил все тот же украшенный хрипотцой голосок из передатчика. - Приляг, проспись уже! Окончательно запутавшись в хитросплетениях рассуждений заносчивого собеседника, Касл обвел растерянным взором рубку. Подельники выжидающе молчали, оставляя пилоту полную свободу действий. Обреченно вздохнув, признавая поражение в данной конкретной битве, Тобиас прокашлялся и звенящим от напускной официальности тоном произнес, склонившись к самому микрофону: - Контроль полета, говорит звездолет THX-2318, регистрационный номер по Объединенной Декларации Космических Путей Сообщения ML-19-89-AI-19-88, класс гражданский грузоперевозчик. Лицензия номер 6047417. Запрашиваю разрешения на согласованный взлет! На противоположном краю линии связи повисла задумчивая тишина, разбавляемая чьим-то остервенелым кряхтением. Наконец, после минуты напряженного ожидания, все тот же располагающий к себе с первых секунд голос пробасил: - Это чего еще за тарабарщина ща была? - язвительность скромно отступила в сторонку, освобождая место неподдельному удивлению. - Да, что вы за диспетчер такой, черт вас дери?! - не выдержав давления обстоятельств, взорвался Касл. - А когда это я тебе говорил, что я диспетчер, сынок? - теперь эфир заполнила оскорбленная невинность. - Какие тебе диспетчеры в такую-то рань, скажи на милость? А я, между прочим, ночной уборщик! Абсолютный слух Тобиаса Касла безошибочно уловил, как за его спиной поднялась волна дикого хохота в две глотки. С трудом удерживая себя от демонстрации обуревавших его чувств, пилот сжал кулаки и про себя медленно и с расстановкой просчитал от одного до десяти и вновь вернулся к затянувшимся переговорам. - У меня на это время был заранее согласован вылет, - медленно и вкрадчиво, словно втолковывая таблицу умножения человеку с явным отставанием в развитии, проговорил он. - Так бы и сказал сразу! - хохотнул уборщик. - Как будто тя держит кто, в самом деле… Лети се на здоровье! С какой бишь там площадки ты взлетать собрался? С трудом сдерживая прущие наружу эмоции, Касл промычал в ответ номер. - Ааа, так это твое корыто!! - искренне обрадовались в диспетчерской. - Удачно, что вы появились, а то еще пару дней и я лично вызвал бы Службу Утилизации. На какой помойке ты откопал этот кусок позора? - Ну что, скажите на милость, уборщик может понимать в звездолетах? – в сердцах воскликнул Макгаррет. - Пилотов и навигаторов тогда тоже в список непонимающих вноси! - буркнул Касл, возвращаясь от проблем абстрактных к трудностям вполне реальным. - Начинаю предполетную подготовку. Если тут еще осталось чего проверять, - пальцы пилота пустились в нестройный пляс по приборной панели. - Итак, уважаемые пассажиры... это я коту... и не столь уважаемые добровольцы! Вас приветствует первый пилот нашего роскошного лайнера, который с комфортом отвезет вас в последний путь! Начинаем оценку того немногого, что еще работает! Итак, двигатели... - короткий взгляд на мигающие недобрым красным светом лампочки, - на самой грани изношенности. Давление в правом верхнем скачет как та брюхатая шлюха в казарме на рубеже! Фильтры топливной очистки засорены хуже, чем мозг среднестатистического подростка перед итоговым экзаменом, гидравлические опоры выражают свое сомнение в том, что смогут забраться в корпус. И сам корпус, кстати, грозит разгерметизацией в четырех местах. Плюс к этому, в программу развлечений на полет входят пара-тройка замыканий во внутренней цепи, разбалансировка нанитоидного компенсатора, прощание с квазисенсорным патрубком бесперебойной тяги энергии с катушки реактора в фатоноусилитель системы управления и забитый мусорозаборник. Ну и на сладкое, один из трех генераторов по очистке кислорода накрылся, так что дышать придется через раз! - закончив, Касл шумно выдохнул и схватился за рычаги управления. - В остальном, по большей части полный порядок, поэтому пристегивайте ремни, где они еще остались - мы делаем жалкую попытку оторваться от поверхности! Вся эта заряженная позитивом тирада была, для усиления эффекта продекламирована прямо в микрофон внутренней системы связи и бодро разнеслась по всему кораблю. Спустя секунду после того, как голос пилота, наконец, стих, корпус несчастного звездолета охватила мелкая дрожь, смахивающая на неожиданный нервный тик: заработали два из четырех корабельных двигателей. Правый нижний и верхний левый. Еще спустя три секунды отчаянно закашлялся и левый нижний, изо всех сил стараясь присоединиться к нестройному дуэту коллег. Подкачивал только последний, жалобно ссылаясь на проблемы с давлением, до тех пор, пока Касл не начал откровенно насиловать систему запуска. Такого непотребства не мог выдержать даже "больной" движок: корпус сотрясся, словно собрался рассыпаться на куски и затрещал по всем возможным и невозможным швам сразу, попутно вздымая вокруг себя тучи серой космопортовой пыли. И лишь после почти пятиминутного выступления в стиле вдрызг расстроенного банда, многотонная куча ржавчины и проводов внезапно оторвалась от земли и, задумчиво зависнув в воздухе, начала тяжелое путешествие навстречу раскинувшемуся высоко вверху небу, периодически нервно вздрагивая и нещадно кренясь на правый бок. - Что ж... - голос Тобиаса звучал глухо и натянуто, со лба градом катил липкий пот, но на лице цвела торжественная улыбка победителя. - Наше путешествие таки началось! Можете теперь даже закурить...
Слегка ошарашенный напором синьора Руццини, Таддео ответил с некоторой паузой: - Вы говорите о жизни, наполненной удовольствиями, синьор Руццини. Что ж, вы правы, эти удовольствия были вам доступны, - он не сделал искусного ударения на слове "были", не столько потому, что совсем не умел владеть голосом, сколько оттого, что не ставил целью дать узнику еще раз почувствовать всю горесть своего положения. - Они как сладкий плод, который висит на ветке на расстоянии вытянутой руки. Вам даже не нужно вставать на цыпочки, чтобы достать его. Вы срываете плод и съедаете за мгновение. Вы насладились, утешились... И - все, хотел сказать Таддео. Дальше - пустота. И вы хотите вновь и вновь искать сладкие плоды, чтобы повторить раз испытанное чувство, потому что полагаете, будто это и есть смысл жизни. Да, Таддео мог сказать так, но не это было главным в их разговоре, ведь они говорили о сиюминутности и Вечности. - А потом вы чувствуете боль в пальцах. Это подагра. И она остается с вами месяцы... года. До скончания жизни, если вы продолжаете увеселения. Неужто мгновение грешного счастья стоит вечности мучений? Марко Руццини не говорил правды. Он юлил и изворачивался, цепляясь за свидетельства, которые, без сомнения, были бы важны судьям, но совершенно не имеют веса перед лицом Господа, который видит человека насквозь. Таддео таким даром не обладал, а потому не всегда мог понять, в какие моменты синьор Руццини изящно переходит с вымысла на правду. Марко Руццини был честен. Подкупающе откровенен и как-то по-детски непосредственен. Это подкупало и отталкивало одновременно, потому что вся порочность заблудшей души, жаждавшей погрязать во грехе и дальше, а не тянуться к Свету, все то, что прочие почитают скрывать под покровом тайны, прикрываясь видимостью благочестия, синьором Руццини демонстрировалась беззастенчиво и естественно. Перед Таддео был живой человек, который хотел быть где-то в другом месте, не за решеткой. Но при этом не видел причин раскаиваться. И все же располагал к себе. Было в этом человеке нечто магнетическое. Он как будто очаровывал голосом, речами, которые лились потоком и оставалось слушать, слушать, следуя за извилистым течением мысли собеседника, который, в конце концов, перешел совсем к постыдной теме. Таддео почувствовал острое желание отвернуться, чтобы не видеть не существующей обнаженной женской ножки... Но синьор Руццини - осознав, что речь его становится похожей на бред одержимого, прервался. Сбросив оцепенение, Таддео взглянул на собеседника. - И святые испытывали соблазны, - напомнил он. - Что же говорить о простых людях? Но сила духа заключается в том, что человек способен преодолеть одолевающие его желания, смирить гордыню и заглушить вожделение. Молитва и пост помогают в этом.
Marco Ruzzini пишет:
цитата:
Нет, он не устыдился собственной горячности. Он тщательно отмеривал ее, разбавляя театральными паузами. Он наблюдал, обратившись в застывшее изваяние, слушал, обратившись в одно живое ухо, внимал тишине, на несколько мгновений установившейся внутри тесного, заполненного спертым воздухом пространства, и не мог не заметить заминки, секундного колебания в голосе священника. Слепая вера, заглушающая стремление к проявлениям многообразия жизни, беспокойство плоти, подавляемое рассудком и чувством стыда. Это был вызов. Он вспомнил Кьяру, персиковые краски ее лица, цветущую женственность, высокую грудь в обрамлении строгого кружева простенького платья, и в глазах его загорелся хищный огонек.
- Человек способен, - кивнул Руццини, - но должен ли человек? Что вы знаете о грешном счастье, прете? Что вы знаете о мгновениях острого наслаждения, за которым ничто богатство и рассудок, благочестие и надежды на царствие небесное; зачем оно, когда есть царствие земное, прете? Послушайте меня… - он ступил ближе, и сейчас его губы, извивающиеся, яркие, словно черви на бледном лице, шевелились в дюйме от лица отца Таддео, - послушайте! Была весна, ночь, были только двое, были горячечные объятия и сплетенные в одной общей мелодии тела, подчиненные одному чувственному ритму, на ее молочной груди еще блестели разноцветные конфетти - следы весеннего карнавала, была любовь на влажных простынях, торопливая и яркая, яростные любовные пульсы сменялись ленивым колыханием на волнах неспешной, упоительной страсти, и юный клирик потерял голову. Ибо страсть есть наслаждение, и истинная страсть сильнее страха геенны огненной. Марко откинулся назад, упираясь спиной в стену, запрокинул голову и расхохотался, наблюдая выражение лица священника. На глазах его, покрасневших от бессонницы, выступили слезы. - Вы скованы условностями, вы молитесь ложным богам, прете - я обесцениваю бессмертие.
Биопластик разошелся, не выпустив ни капли крови. Реактор киборга был заглушен, имитация жизнедеятельности не поддерживалась. Первая же металлическая деталь, открывшаяся глазам Сикорски, несла на себе отчетливое клеймо: Earth Military Industries. 2669 год выпуска. Гарантийный срок работы – 50 лет. Ольберг заглядывал Майклу за плечо. Тиль не совался ближе, но завороженно рассматривал замершую фигуру «графа». - Что это значит? – осведомился Рейнар. – Не человек… Не химера… Кажется, ты и вправду знаешь… Что это? Откуда это? Как их убивать и где Кайден? Графский телохранитель очень выразительно расставил акценты.
Майкл Сикорски пишет:
цитата:
Майкл Сикорски молча смотрел на клеймо. Лазерная гравировка, тончайшая паутинка стальных конструкций, имитирующих сухожилия, сосуды и нервы, легкий и прочный титановый сплав, полностью повторяющий запястное сочленение. Биопластик еще не остыл и был теплым на ощупь. Кончик стилета дрогнул, вонзаясь в латексную «плоть» двойника. Мозаика складывалась. Вот кого отправили в прошлое планеты военные! Киборг, идеальная машина, не имеющая эмоций и обладающая запасом знаний сотен поколений, в нескольких чипах хранящая информацию любого рода – от физики низких температур до ядерной физики и биоинженерии. Чертовы костоломы! Действовать так топорно, вмешаться в ход чужой истории… кто дал им право? Зачем?! Прихотливая игра рассудка. Если ему удастся вернуться обратно, что он скажет Мияги? Гримасы земной цивилизации. Их убили мы. Он сморгнул и понял, что все это время не дышал. К горлу подкатил горьковатый комок. - Ты прав, Рейнар, - хрипло сказал он, не оглядываясь, - это не кто, это что. Как с ним справиться? Отключить. Он отпустил кисть киборга - вскрытий пластик повис белесым лоскутом, рука качнулась и обмякла – вероятно, неосторожным движением он повредил какую-то из мышц-разгибателей. Лишенная иннервации, она стала тем, чем была в действительности – куском мертвой неорганики. - Граф… Граф, в лучшем случае, повторил судьбу своих спутников. Если неприятно смотреть, отвернись. Последние слова он адресовал, скорее, шумно дышащему Тилю, которого увиденное повергло в состояние, близкое к кататоническому ступору. Ольберг держался молодцом. Майкл Сикорски сказал бы, что телохранитель исчезнувшего графа обладал недюжинной выдержкой и очень гибким умом для человека своего времени. Майк шагнул вперед и с силой, с двух сторон, сжал височно-нижнечелюстные сочленения, разжимая плотно сомкнутые зубы пластиковой куклы.
Отправлено: 29.05.13 11:08. Заголовок: Начало июля 1628 год..
цитата:
Начало июля 1628 года, вольный город Бамберг (Бавария). Разгар Тридцатилетней войны. Город Бамберг считается зажиточным и спокойным местом по сравнению с другими городами разоренной войной страны. Здесь нет голода, город миновали эпидемии, орды мародеров и беженцев. В Бамберге безраздельно правит барон Иоганн Георг II Фукс из Дорнхайма, принц-епископ, человек весьма строгих правил, гарант стабильности, порядка, справедливости и всеобщего материального и духовного процветания. Что бы мы все делали без его сильной руки?
Валентин Фрайтаг пишет:
цитата:
Слуги одевали Валентина после долгой ленивой ванны. Холуи и приживалки пристально вились вокруг, как помойные мухи, хвалили наперебой и золотые кудри и переливы китайского шелка на тонком белье, а потом и узор камзола из камки, малинские кружева, формы обтянутых французскими чулками икр. Им было решительно все равно, что славословить.
Два натуральных арапа в алых чалмах держали перед фаворитом тяжелое овальное зеркало муранской работы. Черные мышцы бугрились на их предплечьях и голых спинах, будто смазанные маслом. Ветер из окна развевал пунцовые шаровары рабов. Маникёр-румянщик, как живописец, смешивал на палитре ароматные масла и наносил тонкой кисточкой на шею, запястья, виски и ямку меж кулючиц господина. Нарядный, завитой и напомаженный Валентин обернулся к прихлебателям. Дернул сытой щекой и топнул каблуком в паркет. Улыбнулся и заорал:
- Брысь, ублюдки. Чтоб духу не было! До вечера! До ночи! Никогда! Надоели!
Сгинула челядь, привычная к капризам фаворита. Маникёр провалился в пол, как призрак. В золоченых покоях стало просторно и тихо.
Валентин по-бычьи ткнулся лбом в зеркало, постоял, подышал. Стер выпот выдоха с чистой поверхности ладонью. И встретился взглядом с темно-серыми глазами своего отражения. Смертельно усталые и бесстыдные зенки были будто врезаны в смазливую мордашку от постороннего человека. Лет примерно сорока-пятидесяти. Хорошо дотошна пожившего. Скверно, когда глаза старше тела на тридцать лет.
Впрочем, досадная, как заноза, деталь исчезла моментально, Валентин нацепил прежнее пустое, как яйцо, лицо, и день покатился обычным порядком.
Об аресте Георга Хаана Фрайтаг узнал за игрой в волан. Его партнер, старый судья Отто Кох обмолвился между делом о конфузе. Сегодня Фрайтагу не везло в игре. Он мазал, ронял ракетку, злился. Проиграл Отто Коху четыре имперских талера. Виной тому было, конечно же, жестокое похмелье.
Оно же начисто отбило аппетит. Сокольничий не явился к ужину. Принц-епископ, теряя терпение, послал за ним. Вскоре ему доложили, что Валентин Фрайтаг, закатив обычный для его норова концерт, разогнал слуг и уехал в город. В полном одиночестве. И, судя по всему, направился в квартал Масляных Ламп на всю ночь. Очевидно, его настолько расстроил проигрыш в волан.
- Сколько можно! – принц-епископ скомкал и бросил на стол салфетку, поднял глаза к расписному плафону потолка. В голубом нарисованном небе реяли ангелы с трубами и без оных. Ангелы ничего не ответили принцу-епископу. - Его когда-нибудь зарежут сутенеры! Или схватит французскую сухотку. И очень просто, - страдал принц-епископ, - Четвертый раз за месяц. Ему что медом намазано в этой смрадной дыре? Если ему так нужны девки, то пусть мизинцем шевельнет, приведут хоть табун. Ах, дитя, дитя ретивое. Кудри, ветер в голове... Вернуть его немедля, что ты стоишь, болван? - обрушился он на начальника охраны Готлиба. Тот развел руками. - Не сочтите за дерзость, ваше преосвященство, но я помню ваш приказ девятого дня. Ничего не предпринимать. - Забыл, - обреченно махнул рукой принц-епископ, - Ты прав. Свободен.
Почтенный Иоганн Георг II Фукс фон Дорнхайм ценил своего фаворита в основном за безыскусную цветущую глупость. Он так устал от умных и двуличных людей. А душка- Валентин радовался пустякам. Гранатовой серьге, перстню, сладостям, обезьянке, обновке от хорошего портного, ночному кутежу. По скудоумию он был неспособен ни на каверзу, ни на удар в спину, ни на подковерную интригу. Принц-епископ отдыхал с пригожим дураком не только телом, но и душой. Так усталый политик порой умиленно любуется возней младенца или котенка на ковре у камина. Искушенный сухой разум схоласта, инквизитора, вельможи нуждается в ком-то поистине безмозглом. Но у любого породистого пса есть изъян. Эталонный холеный кобель норовит удрать из уютной господской псарни и по уши зарыться в ближайшую помойную яму.
Молодой Валентин Фрайтаг был завсегдатаем грязнейших борделей в окрестностях Бамберга. Уезжал без спросу и, как доносили шпионы, выбирал самых жирных, опустившихся и безобразных гарпий, от которых сплюнет и перекрестится даже пьяный живодер или золотарь.
Сколько раз стражники приволакивали его из притонов на плаще пьяным, обобранным до нитки, избитым. Принц-епископ читал ему поутру гневные нотации, но все его тирады пропадали втуне. Валентин замыкался, хандрил, отворачивался лицом к стене, устраивал отвратительные сцены с битьем дорогой посуды и рыданиями, которые очень портили лицо. Наконец епископ сдался и приказал начальнику охраны пустить дело на самотек. - Перебесится! Молодо-зелено.
Но всякий раз, после визитов Валентина к Масляным Лампам, епископ мстительно посылал в его покои любезного доктора. Доктор придирчиво осматривал юношу на предмет перламутровой сыпи и лобковых вшей. Принц-епископ отужинал в одиночестве. На смену душному дню в Бамберг пришла не менее душная ночь.
Все даты в формате GMT
0 час. Хитов сегодня: 262
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Это каталог форумных ролевых игр: форум, в разделах которого имеются адреса других форумов с кратким описанием того, что там происходит. Как найти свою игру? Посетить интересующий раздел нужной тематики, и пройтись по темам и указанным в них адресам. Потом можно написать свой отзыв прямо в теме.
Некоммерческий проект. Если Вы оставили здесь свои cookie, Вы сами за них отвечаете! Информация на сайте доступна по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivatives» 4.0, если не указана другая лицензия в подписи автора сообщения.
..... база данных пополняется с 20/06/2007..... картинки для оформления форума сделаны с помощью редактора Inkscape, в шапке присутствует фрагмент работы неизвестного художника
Внимание! На форуме включена премодерация!
Отправлено: 14.05.11 17:38. Заголовок: Записки на манжетах
- участник сейчас на форуме